Семь "Я" Семеновых
Шрифт:
Рита снова оглянулась на Кирилла. Мужчина стоял в центре своей галереи, и внимательно осматривал уже начавшую вырисовываться картину его выставочной галереи. Здесь он был на своем месте. Наумов был увлечен процессом, пока глаз его не зацепился за семь портретов. Коллекция фей.
Марго обратила свой взор на юную Семенову, и позавидовала ей. Казалось, она завладела его вниманием на довольно продолжительный срок. Если Ксения позировала для Кирилла, значит, они знакомы. Неужели Кирилл изменил своей драгоценной Наташе?
— Кир! — позвала она.
Наумов удивленно оглянулся. Так его давно
— Что это за фривольное обращение, Петрова?
Казалось, шутливых перепалок Риты и Кирилла, никто не замечал.
— Иди-ка сюда, мне надо спросить кое-что важное у тебя, — Рита двинулась в свой застекленный кабинет.
Это место Марго обожала. Она держала свою галерею давно, многие знаменитые художники выставлялись здесь, и ее галерея пользовалась довольно не плохим спросом. Но личный кабинет Риты был ее любимым местом во всей галерее. Небольшое помещение, отгороженное от основной галереи толстым стеклом, внутри которого постоянно переливалась голубоватая вода. Дверь была простой, стеклянной, но ее никто не замечал, за всем этим великолепием. В центре кабинета, словно огромная таблетка, на маленьких белых круглых ножках стоял диван, на полу валялась шкура белого медведя, стены украшали элегантные светильники, на окнах, вместо штор, от высокого потолка до пола, висели занавеси из ракушек. Вместо обоев, или покраски на стенах висели длинные ряды, обтрепанных декоративных циновок. У окна с ракушечной занавеской, стоял большой стол, на белых плетеных ножках, со столешней, такой же, как стены. В ней все время проходила циркуляция воды. На краю стола стояла кипельно белая ваза из матового фарфора с плавными изгибами. В ней нашли свое прибежища те самые странные растения, которые показались Кириллу похожими на гербарий. Ни картин, ни бумаг. Куда все это спрятано?
— Ритка, дай мне телефон твоего дизайнера, — сказал Кирилл, изучив комнату.
— Ты знаешь, мой телефон, — сказала женщина, и поправив очки, села за стол.
— Талантливый человек, талантлив во всем.
— Не переводи тему разговора…
— А где все твои бумаги?
Рита сжала губы, стараясь не рассмеяться и выглядеть строго. Она поднялась из-за своего стола, и отодвинула одну из циновок. Под ними, встроенными в стену, оказались полки для бумаг. И только сейчас Кирилл заметил сбоку шнурки, именно они поднимали циновку, как жалюзи, при необходимости.
— Умно, — выдохнул он, и распластался на диване.
Рита снова села за свой стол в своем белом кабинете, выделяясь темным пятном.
Странно, но она жутко напоминала Кириллу, Наташу.
— Кир? Я хочу спросить у тебя кое-что. Ты можешь мне, конечно, не отвечать, это только твоя жизнь. Но мне ты можешь доверять…
Улыбка медленно сползла с его лица. Он принял более напряженную позу, вглядываясь в лицо старой подруги. Честно говоря, Ритка ему нравилась всегда. Жесткая, упертая, с железной хваткой, и всегда рядом.
— Что тебе надо? — спросил он, понимая, что его грубость вряд ли ее проймет.
— Кирилл, ты собираешься жениться на Наталье, верно?
Наумов кивнул несколько неуверенно. Собирается, ли?
— А ее сестру, ты, я так понимаю, встретил в институте?
Может ей все рассказать? Все равно
Кирилл снова кивнул.
— Она была твоей студенткой?
— Именно, — ответил он, вымучив усмешку, — к чему ты клонишь?
— У тебя с ней что-то было?
Кирилл поднялся, и взглянул на подругу.
— Разве это имеет значение?
Рита тоже поднялась. Его ответ ей уже не был нужен. Он юлит. Значит было…
— Кирилл, она сестра твоей невесты. Она Семенова. Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь?
Наумов посмотрел на Маргариту тем своим чужим взглядом, и ей стало не по себе.
— Я ничего не делаю, — прошипел он, — не будь дурой.
— Своей грубостью ты ничего не добьешься. Я единственный близкий человек тебе здесь. Я знаю тебя довольно давно. И понимаю твои настроения. Ты просто скажи мне, что ты понимаешь, что делаешь.
— Я понимаю…
Он не понимал.
Рита смотрела на него, а перед ее мысленным взором всплыл образ милой девушки с портрета. Ах, как нечестно! Она появилась, и за неделю сделала то, на что Рита не решалась уже десять лет.
Он стоял к ней спиной. Засунув руки в карманы, отодвинув полы пиджака, спина ровная, ноги расставлены, солнце освещало его фигуру.
— Кир? — жалобно позвала Рита.
— Я захотел ее с первого взгляда, — неожиданно сказал он, — она разбила мне нос дверью. Когда боль поутихла, и я смог смотреть на неё, не щурясь… это, были самые счастливые моменты в моей жизни…
Рита едва сдерживалась, чтобы не заткнуть уши руками. Нет! Этого она слышать не хотела.
— Потом, когда она неожиданно появилась на трассе, я подумал, что девчонка просто преследует меня, как в тех страшных историях о маниакальных страстях учениц к своим учителям. Оказалось, нет. Она показалась мне такой необычной… это похоже на безумие. Я пригласил ее позировать для «Феи».
Рита не отводила глаз от его профиля, освещенного солнцем. Почему она не могла сделать его счастливым? Зачем ему эти Семеновы?
— Она позировала мне. Я не видел холста, не различал красок,… я видел только ее. А потом она меня поцеловала, прямо там, у холста. Я понимал, что моя оборона рушится. Я не могу противостоять своим чувствам, я слабак.
— Кирилл
— Она пришла, чтобы сказать, что уезжает. И никак не могла захлопнуть ту чертову дверь,… я ей помог, она оказалась в моих объятиях. Пришел в себя, когда все было кончено. Она спросила: «Что теперь?». И знаешь, что я ей ответил?
Кирилл обратил безумный взгляд на Риту. Та сидела на своем белоснежном диване, сцепив руки, и выпрямив спину. Она казалась напряженной, и внимательной.
— Я ей ответил «не знаю». Господи, как я жалок!
Рита поднялась, и шагнула к Кириллу, в надежде обнять.
— Ну что ты…
Наумов отступил, не желая принимать ее объятия.
— Я обещал, что не буду плакать в твоих объятиях.
Марго закусила губу.
— Ты ее любишь? — помолчав, спросила она.
— Да.
— А Наташу?
Кирилл снова отвернулся к окну, и помолчал.
— Если я ее брошу, я себе этого не прощу.
Рита нахмурилась, откинув в сторону все свои чувства и симпатии, оставив ситуацию в ее реальном виде, старалась рассуждать здраво.