Семь желаний
Шрифт:
– И долго ждешь?
– Второй месяц.
– А тестировали тебя в офисе фирмы?
– Нет! – легкомысленно ответила Лера. – В вестибюле Дома культуры шинного завода.
Теперь я смотрел на Леру с состраданием. Даже если передо мной сидела актриса, то я все равно сочувствовал ее героине.
– Когда пойду на работу и получу подъемные, – размечталась Лера, – то сразу куплю новые туфли и платье, а то это мне уже в талии тесно. А пока в старом похожу. С каблука можно срезать кожу и приклеить новую.
– Дай-ка сюда
Лера перегнулась через спинку, вынула из сумки туфлю и протянула мне. Я взял ее, перевернул подошвой вверх и стал рассматривать бурое пятно на каблуке. Если срезать кожу, как предлагает Лера, то туфли можно будет с чистой совестью выбросить в мусор. Не лучше ли покрасить каблук специальным красителем для кожи?
Я даже не задумывался о том, что помогаю преступнице заметать следы. Мои слова и поступки шли от сердца, а не от разума.
– Давай все-таки закопаем их в лесу, а утром я куплю тебе новые, – попытался настоять я.
– Нет, – категорически возразила Лера и потянулась рукой к туфле, чтобы забрать ее у меня. – Мне не нужны от вас подарки. Я сама заработаю на новые туфли.
– Да подожди! – сказал я, отводя руку Леры, и включил освещение на панели. – Странно, что ты не смогла отмыть это…
Я рассматривал пятно, поднеся туфлю к лампочке. На пятна крови я за свою жизнь насмотрелся вдоволь и ни с чем их не путал. Но то, в чем был выпачкан каблук, на кровь было мало похоже.
Я поскреб пятно пальцем, и к моему удивлению оно стало отслаиваться тонкой тянущейся пленкой.
– Послушай, – сказал я. – Это же не кровь.
– Как не кровь? – прошептала Лера. – А что же это?
– Похоже на краску. Ты где-то вляпалась в краску и решила, что это кровь.
Лера выхватила у меня туфлю, нацепила очки и стала рассматривать каблук.
– Я нигде не могла влезть в краску, – ответила она. – Я испачкала каблук в комнате Марко, в луже крови. Это совершенно точно.
– Вот что, девочка, – произнес я, в свою очередь выхватывая туфлю из рук Леры. – Ты только мне не рассказывай, что такое кровь. Это самая натуральная гуашь с примесью какого-то клея… Ты посмотри, она тянется, как жвачка!
– Но я не наступала ни на какую жвачку! – сердито воскликнула Лера.
– Но ты и в кровь не наступала! – возбужденно ответил я, чувствуя приближение какого-то шокирующего вывода. – Может, в его комнате была разлита краска?
– Ничего там не было разлито, кроме крови, – едва слышно произнесла Лера, глядя на меня круглыми глазами сквозь круглые очки.
Я опустил взгляд и стал с каким-то остервенением соскабливать пятно с каблука.
– Возьми, – сказал я, протягивая ей совершенно чистую туфлю. – Не надо было ее мыть. Это не кровь…
Лера молча рассматривала каблук.
– Может, краска была разлита на кухне, под столом, – предположил я, пытаясь дать хоть какое-нибудь объяснение этому странному факту. – Ну, конечно! Именно под столом.
– Ничего не понимаю, – после недолгой паузы произнесла Лера.
– А что здесь понимать? – с раздражением ответил я и заглушил двигатель. – Пошли! Что-то мне скучно стало здесь сидеть.
Я сам не понимал, чего хочу, но сидеть в джипе в полном бездействии больше не мог. Лера тем более не могла разгадать моих устремлений и все же покорно вышла из машины.
ГЛАВА 18
ТРИ ГОДА БЕЗ МУЖИКА
Мы открыли калитку и зашли во двор. Лера едва поспевала за мной, а я едва сдерживался, чтобы не побежать. Азарт разгорелся во мне с такой силой, что я сам готов был заплатить кому угодно за удовольствие довести дело до конца.
Дверь в дом не была заперта, что лишь подтвердило мои догадки. Я проводил Леру в ее комнату и, не обращая внимания на ее полные недоумения глаза, заставил ее лечь на диван и накрыться пледом.
Тихо прикрыв дверь, я вышел в коридор. Тут, как и во всем доме, стояла глухая тишина. Стараясь ступать неслышно, я приблизился к двери Виолетты, но она вдруг захлопнулась перед самым моим носом. Значит, тишина обманчива, кое-кто не спит.
– Не вздумайте ко мне вламываться! – громко сказала из-за двери Виолетта.
– Виолетта, – негромко позвал я. – Предлагаю вам взаимовыгодную сделку. Причем вам не надо будет ничего платить. Это редкий случай истинного альтруизма.
– Я вам не доверяю! Отойдите от двери!
Я встал посреди коридора. Из комнаты донесся грохот отодвигаемой мебели. Затем дверь слегка приоткрылась. Виолетта просунула в проем голову и, счастливо улыбнувшись, спросила:
– Простите, я не расслышала, что вы там промычали про альтруизм?
Я принял одухотворенную позу Гамлета, размышляющего о смысле бытия, и, приложив руку к груди, театрально произнес:
– О да! «Я знаю, что такое настоящий мужчина. Я прекрасно разбираюсь в людях. И потому мне сегодня очень грустно. Перед нами сидит глупая Обезьяна, которая думает, что она – человек…»
– Довольно! – перебила меня Виолетта, не столько удивленная моей осведомленностью, сколько польщенная точностью цитирования ее записки. – Откуда вам это известно?
– Что известно? – уточнил я. – Что перед вами сидела глупая обезьяна?
– Нет! Где вы прочитали эти строки?
– Они идут из глубин моего сердца.
– Не паясничайте! – ответила Виолетта, еще дальше высовывая голову в проем точно умиротворенная черепаха. – Что вы от меня хотите?
– Я могу возродить из пепла сожженные шедевры, которыми вы так дорожили, – пообещал я.
– Да? Вы что, работали ассистентом у Дэвида Копперфилда?
– Нет, всего лишь у Фемиды.
– Ну да, разумеется… И что вы хотите взамен?
– Чтобы вы процитировали мне другие свои сочинения, малоизвестные широким читательским слоям.