Семь жизней
Шрифт:
Тьма рассеялась, и я вновь в этой же квартире. Жду, когда воздух заискриться, и появлюсь я и родители, но ничего не происходит. Внезапно, с кухни доносится всхлип. Направляюсь туда.
За столом сидит Мэри с какой-то женщиной. Голова моей матери опущена, а плечи трясутся. Она плачет? Я подошла ближе и встала напротив нее, возле подоконника.
– Она разрушила всю мою жизнь, – сквозь слезы произнесла Мэри.
Пока я пыталась понять смысл сказанных слов, подруга начала говорить.
– Мэри,
Если Мэри двадцать три, значит мне около семи лет.
– Я не хотела ребенка так рано! – вскрикнула Мэри и еще громче заплакала. – Я вообще не хотела ее, понимаешь?
Скрип в прихожей привлек мое внимание. Нет! Нет, нет, нет! Там стояла я! То есть Лея! Она слышала каждое слово. Лицо ее покраснело, глаза наполнились слезами. Лея бесшумно прошмыгнула в свою комнату, а я устремилась за ней.
Мне бы хотелось прижать ее к себе, пригладить непослушные волосы и сказать, что все будет хорошо, но я призрак. Мое прикосновение прошло сквозь нее. Пришлось наблюдать со стороны, как она упала на кровать, зарываясь лицом в подушку, и заплакала.
– Она меня не любит, – тихий шепот коснулся слуха. Я приблизилась к ней, но сделать ничего не могла.
Внезапно Лея поднялась с кровати и потянулась к тумбочке. За тоненькими книжками лежало несколько плиток молочного шоколада. Она бесшумно сняла упаковку и надкусила. Слезы продолжали литься по ее щекам, но с каждым укусом их становилось все меньше. Видимо, так она заглушала свою боль.
После одной плитки ей не полегчало. Она развернула вторую и едва успела поднести ко рту, как в комнату влетела Мэри.
– Сколько можно жрать сладкое? – рявкнула она и вырвала из рук Леи шоколадку. – На тебе все джинсы трещат по швам!
Лея залилась краской и опустила голову. Мне безумно хотелось выставить Мэри, и прижать к себе Лею, но я лишь наблюдатель со стороны. Наблюдатель собственной жизни.
Комната погрузилась во тьму, но через секунду снова возникла. Все выглядело здесь так, как и было до этого. И даже Лея сидела на кровати, со страхом поглядывая на дверь. Мэри.
Она что-то кричала, активно жестикулируя руками. Лицо ее покраснело, глаза налились кровью. За ее спиной стоял Чарли, с опущенной головой. По всей видимости, усмирить мою мать было не в его силах. А Мэри не останавливалась. Она продолжала унижать меня, то есть Лею, не щадя собственного голоса. Хорошо, что я ее не слышу, зато плач Леи отчетливо прозвучал в этой тишине.
– Я не виновата! – не выдержав, выкрикнула она.
Мэри заткнула ее взглядом и вскинутым пальцем. Лея в ответ сильно закусила губу. Как только дверь захлопнулась, она ринулась к своей тумбе и достала оттуда несколько шоколадок. Сколько времени прошло с прошлого воспоминания? Почему это вошло в привычку?
Я окинула взглядом Лею и
Лея растворилась, как и комната. Я приготовилась к новому скандалу, но оказалась… в школе? Появились парты, доска, учительский стол. Дверь класса распахнулась, и в кабинет ввалились дети, сопровождаемые учителем и родителями. Я пыталась отыскать взглядом Мэри, но наткнулась на Чарли. Он держал за руку Лею, а та прижималась к его ноге, испуганно оглядывая одноклассников. Среди всех она была самой плотненькой и круглой.
Учитель указал Чарли на третью парту, в среднем ряду, там уже сидела девочка с пышными каштановыми волосами, в очках.
– Я Нэнси, – широко улыбнулась она.
– Лея, – ответила я вместе со своей маленькой копией.
И тут же на душе отлегло. Чарли вместе со мной улыбнулся, наблюдая за знакомством.
Опять тьма. На этот раз, она была дольше, чем прежние. Видимо, Голос подбирал наиболее значимые события, которые помогли бы мне осознать, какую жизнь я прожила.
Тьма рассеялась, и на меня посыпалось множество событий, быстро-быстро сменяющимися картинками: вот мы у Нэнси пьем черный чай и едим клубничный рулет, после перемещаемся в ее комнату и играем в куклы, вот мы с папой идем в парке, и я катаюсь на всех аттракционах, а потом он мне покупает сладкую вату и фотографирует на фоне колеса обозрения, вот мы гуляем во дворе, играем в магазин. Я расплачиваюсь листьями, сорванными с деревьев. Все это сопровождается моим смехом и улыбкой. Да, отношения с мамой были сложными, но в остальном, я росла счастливым и здоровым ребенком.
Тьма окутала меня, вновь подбирая нужный период. Я догадалась, что именно сейчас увижу, но рьяно откидывала от себя эту мысль.
Я снова в школе, точнее, в школьном коридоре. Мы стояли вместе с Нэнси, прислонившись к подоконнику, и о чем-то тихо перешептывались. От слов подруги Лея заливалась румянцем. Видимо, обсуждали мальчиков. На вид нам около двенадцати-тринадцати лет.
Ко мне и Нэнси направлялась небольшая компания парней. Один из них отчаянно старался привлечь внимание своих друзей, но никто из них не реагировал. Я встала перед Леей и Нэнси, и внимательно рассмотрела его: маленький рост, светлые волосы и хищная улыбка.
– Смотрите! Две коровы! Телочки, потеряли свое пастбище? – он указывал пальцем сквозь меня.
Лея стушевалась под его взглядом, а вот Нэнси меня поразила. Она уперла руки в бока, грозно взглянула на паренька с высоты своего роста и произнесла:
– Закрой свой рот и не смей открывать его в наш адрес, Себастьян.
Ребята засмеялись, а сам паренек покраснел. Он хотел ударить Нэнси по ноге, но та ловко схватила его за шиворот.