Семь. Гордыня

Морале А.

Дверь в нашу вип-комнатушку тихонько приоткрылась, внутрь прошмыгнул официант, незаметно пробрался к барной стойке и притих там, думая, что его никто не заметит.

— О! Игорёк! — тут же обратил на него внимание Иван. — Ну что? Где девочки?

— Они отказали, господин Гордеев.

— В смысле? — Ванька нахмурился, собрал в кучу разбегающиеся от количества выпитого за последние два часа абсента глаза и, набычившись, встал с дивана. — Серьёзно?

— Да. Мне жаль, но девушки не хотят подниматься сюда. Сказали, им и там хорошо.

— Ну и ладно, —

легко смирился с отказом Иван. — Я не гордый, могу и спуститься. Алекс, — он ткнул в меня пальцем, — подожди меня здесь, я скоро вернусь.

Развернулся и резво двинулся к выходу.

И откуда в этом пошатывающемся тельце столько прыти? Я едва успел встать с дивана, а Ванька уже был в дверях.

— Погоди, Вань. Я с тобой схожу, всё равно засиделся.

— Нет! — моментально вспылил братишка. — Я сам! Я не маленький, не нужно со мной нянькаться.

Ну, не нужно, так не нужно — решил я и сел обратно, закинул ногу на ногу, положил голову на мягкую спинку дивана и прикрыл ненадолго глаза. Действительно, не маленький ведь. Да и клуб приличный, и охрана в зале, и Гордеева никто не тронет. Хотя, та история с Лизкой не давала мне покоя, но мы же в общественном месте, как-никак…

Иван вернулся минут через десять. Шумно ввалился в комнату, заказал у бармена что-то с интересным и труднопроизносимым названием и недовольно посопел. Я открыл глаза, глянул на его лицо и трясущиеся руки, и присвистнул. Ну, Ванька был прав в одном — веселее всё же стало, с этим не поспоришь.

Братишка стоял возле барной стойки перед Игорьком, закидывал в себя очередной шот алкоголя и размазывал кровавые сопли по своему лицу.

— Вань. Скажи мне, что ты упал на лестнице, например, — задумчиво проговорил я, внимательно осматривая близнеца Лизки на дополнительные увечья.

— Их было трое, — проворчал белокурый красавчик, не привыкший к отказам, и гордо добавил. — Но я им тоже накостылял будь здоров!

— Они внизу, или их увезла скорая? — хмыкнул я.

— Пошли в туалет приводить себя в порядок, — брезгливо скривился Ванька, взял из протянутой руки бармена сухие салфетки и принялся вытирать разбитое лицо.

— Ладно, посиди здесь, я скоро вернусь. И прекращай уже пить, пожалуйста, — я поднялся, ободряюще похлопал братишку по плечу и аккуратно оттеснил его от барной стойки.

— Не вопрос! — фыркнул мой неугомонный родственник, швырнул в сторону Игорька испачканные кровью салфетки, успел дотянуться до стоявшего на столике шота, опрокинул в себя очередную дозу выпивки, развернулся и неуверенной походкой пошёл к моему диванчику. Завалился на него, закинув голову назад, и притих.

Охренеть! Разукрасить Гордеева в публичном месте. А ведь это наверняка видели другие посетители, возможно, кто-то это даже снял на камеру. Хреново. Некрасиво. Допускаю, этот придурок сам нарвался, но втроём на одного… Можно же было утихомирить пьяненького мажорчика и без рукоприкладства.

Я спустился по широкой лестнице в яркий, заполненный людьми зал ночного клуба. Немного постоял внизу, привыкая к суете и шуму,

нащупал взглядом неоновую вывеску с силуэтом человечка в шляпе и тростью в руке, и двинулся туда.

В мужском туалете было светло, чисто, просторно и, главное, тихо. По ушам не била громкая музыка и крики веселящихся пьяненьких девчонок. Я подошёл к умывальнику, помыл руки, посмотрел на своё отражение в зеркале и освежил холодной водой своё усталое лицо, прогоняя сонливость. Справа от меня довольно гоготали и обсуждали недавнее происшествие тройка парней. Крепкие, трезвые, довольные жизнью и уверенные в себе. Не заметно, чтобы братишка им навалял. Да уж…

— Ты чего вылупился, парнишка? — заметил мой изучающий взгляд один из троицы, на кураже решив побыковать, спровоцировать и проучить ещё одного мажора.

— Да так, — пожал я плечами, выключил воду и отряхнул руки, — там трое дебилов перепутали моего брата с боксёрской грушей, вот смотрю, не вы ли те идиоты.

— А если и мы?

— Тогда вам не повезло.

— Или тебе! — с вызовом хмыкнул самый рослый из троицы.

— Ну или так… — пришлось согласиться мне с ним.

Я вышел из туалета, недовольно поморщившись на сбитые костяшки правой руки, тяжело вздохнул и пошёл забирать братишку. Скучно здесь.

На холодном белом кафеле туалета осталась лежать троица с выбитыми зубами, сломанными носами и челюстями, и мне было их совсем не жаль. Нужно уметь держать язык за зубами и хорошо выбирать тех, на кого решил залупиться.

Калечить я их не стал, Ванька не сильно пострадал, так что им, можно сказать, повезло — отделались лёгким испугом. Но настроение моё упало ниже плинтуса. Сам не знаю, почему. Наверное, ходить по ночным клубам и избивать беззащитных, хоть и наглых посетителей — это всё же не моё.

— О! Да ты хорош, братишка! Буду всегда брать тебя на гулянки, — довольно хмыкнул Ваня, разглядев мои сбитые кулаки и абсолютно не подпорченную физиономию.

— Это вряд ли… — я поднял Ваньку с дивана, подхватил под руки, и через пять минут мы покинули это негостеприимное заведение.

Аккуратно выведя золотой внедорожник на пустынную ночную городскую улицу, я не спеша поехал в сторону поместья отца. Пожалуй, на сегодня приключений достаточно.

Домой мы вернулись слегка за полночь. Я проводил еле стоящего на ногах братишку в его комнату, уложил в постель и отправился спать сам. Скоро на работу, а мне ещё нужно успеть нормально выспаться, чтобы не кунять завтра, вернее, уже сегодня, на рабочем месте.

Телефонный звонок среди ночи заставил меня подпрыгнуть на кровати. Я сел, пытаясь понять — где я, когда, почему, зачем… Уставился на светящийся в темноте экран телефона, и тяжело вздохнул, разглядев на нём время — три часа ночи. Я дома. В своей кровати. Да уж, эти сны меня доконают. Целый день проработал за сраным погрузчиком, пришёл домой, лёг спать и снова этот погрузчик во снах. Такое впечатление, что я никуда не уходил. Ещё и тело ломило, словно я действительно работал, а не спал. Бывает вообще такое?