Семь. Гордыня

Морале А.

— А куда? — Ваня подскочил и принялся торопливо расхаживать по комнате, накидывая варианты. — В реку, в мусорку, в цемент, в печь…

— Нет, — задумчиво отверг я его предложения, осматриваясь вокруг. — Это её квартира?

— Да. Наверное, — пожал братишка плечами.

— Но не наша и не ты снимал? — на всякий случай уточнил я.

— Нет, конечно.

— Это хорошо. Можно обставить как несчастный случай или самоубийство. А если…

Договорить я не успел, за моей за спиной раздался звук открываемого электронного замка. Ручка двери медленно поползла вниз, а сама

дверь, словно в фильме с замедленной съёмкой, начала открываться внутрь. Поздно. Всё слишком поздно.

Я глянул на выпученные глаза братишки, сделал знак рукой, приказывая двигаться за мной и бесшумно скользнул в соседнюю комнату. Срочно нужен новый план! У нас не больше минуты, пока неизвестный ночной гость не понял, что девушка на полу мертва и не вызвал помощь. Нужно провести мозговой штурм, опросить брательника, где он мог оставить свои следы и…

Закончить мысль мне не дал шум борьбы, тихое сопение, шипение и хрип, доносящийся из соседней комнаты. И я только сейчас понял, Ванька не пошёл за мной, а остался там. Сука!

Я дёрнулся назад, готовый к любым неожиданностям, но вместо того, чтобы действовать, замер на месте, глядя на бледного, растерянного Ваньку у входной двери, на мужика в костюме, лежащего у ног брата, на удавку на шее незнакомца и на его неестественно вывернутую шею, явно не совместимую с жизнью.

— Его ты тоже хотел трахнуть, но случайно удушил?

— Да пошёл ты! — огрызнулся братец. — Это её муж. Его фото стоит на журнальном столике. Я узнал его.

— И? Нахера, Вань?!

— Ну а что? Или мы, или он? Считать умеешь? Две жизни дороже одной, — справедливо заметил брат, постепенно приходя в себя. — Я сам не знаю, как так вышло. Я испугался.

— Обосрался! — поправил я его и выругался. — Сука! Дебил!

— И что, я не прав?

— Дебил! — почему-то повторил я.

— Но прав ведь? Как это всё выглядит со стороны? Муж пришёл домой, а тут труп жены и два парня. Моя история про случайное удушение здесь уже не прокатит. Ну? Прав я?

— Да, прав, — признал я. — Сука! Прав.

Этот идиот прав. Убийство по неосторожности резко переквалифицировалось в убийство группой лиц по сговору. И с этим ничего уже не сделаешь. Вот вообще ничего! И рвать на себе волосы, ныть и психовать вообще не имеет смысла. Вот чуяла моя задница, что эта ночь так просто не закончится. Чуяла!

— Ладно, — решил я, глядя на всё ещё растерянного и бледного Ваньку, всё так же смотрящего на мёртвого мужика у своих ног. — Хуже всё равно не будет, а раздувать лишний шум нам не нужно. Это ничего не изменит.

— Мы в жопе, да? Отец меня прибьёт, — тяжело вздохнул братишка.

— Отсидишь двадцатку за убийство, выйдешь матёрым уркой, никто тебя не убьёт.

— Смешно! — хмыкнул Ваня. — Что делаем? Звоним отцу?

— Нет, — помотал я головой, — теперь у нас есть потенциальный подозреваемый, и это всё упрощает.

— В смысле? — Ванька нахмурился, перевел взгляд на меня, на труп мужика и снова на меня. — Алекс?

— Помоги мне, придурок! — проворчал я, склоняясь над телом мужчины…

* * *

Краткая

полицейская сводка.

Бытовое убийство произошло в одном из домов на Петергофском шоссе. Между хозяином дома, 32-летним бизнесменом Михайловым Ю. В., и его супругой, 29-летней Михайловой А. Н., в районе 3 часов ночи произошла бытовая ссора. В ходе ссоры, Михайлов Ю. В. задушил свою жену, осознал содеянное и повесился в ванной комнате на душевом шланге. Тела несчастных влюблённых обнаружила соседка. Она же вызвала полицию и рассказала, что, по её мнению, стало причиной размолвки. Молодая жена часто гуляла, пока её муж разъезжал по командировкам, была не сильно разборчива в половых партнёрах и часто приводила незнакомцев домой, подогревая ревность мужа…

Глава 10

Субботу можно назвать коротким днём — завод работал не до шести вечера, а на два часа меньше, но рабочие радовались так, словно им дали премию, отпустили в оплачиваемый отпуск и выдал грамоту лично директор предприятия. Как мало нужно людям для счастья…

— Есть идеи, как увеличить наши доходы, или ты только воровать горазд? — задал я почти риторический вопрос директору своего завода.

— Нужно больше продавать, расширять рынки сбыта, провести рекламную компанию, модернизировать оборудование и…

— А деньги где на это всё брать?

— У вашего отца разве нет денег? — удивлённо похлопал глазками Виктор Андреевич.

— Ты такой смешной, обсосок! — хмыкнул я. — Завод мой, отец умыл руки и сказал разбираться с этим всем самому.

— Можно взять у него кредит, я же не говорю о безвозмездном даре. Лет через пять мы его погасим, я уверен.

Вместо обеда сегодня я пришёл к нему в кабинет, заранее позвонив и попросив отпустить секретаршу на долгий перерыв, дабы она не срисовала мою физиономию и не задалась вопросом — что делает обычный работник склада в кабинете её шефа.

И вот теперь я сидел в кабинете директора в широком кресле напротив его рабочего стола и слушал то, что знал и без него — на всё нужны деньги. Хотя, нет никакой гарантии, что деньги вытащат этот завод из той задницы, в которой он давно и глубоко сидит. Проще построить новый, чем пытаться восстановить этот. Да уж, вывод неутешительный.

— Ну как вам идея, Алексей Михайлович? — закончил Виктор Андреевич свою проникновенную речь, которую я слушал одним ухом, параллельно кивая головой с умным видом.

— Ничего так…

— Правда? — обрадовался он.

— Угу. Если бы её придумала хромая, тупая и слепая свинья. А так, идея дерьмо! Я же сказал — денег нет и не будет.

— Но, — директор недоумённо похлопал глазками, — я могу составить план выхода из кризиса, постепенное наращивание объёмов производства… Вернее, он у меня давно составлен, я неоднократно отправлял его вашему отцу.

— Я видел эти планы.

— Правда?

— Правда. И это полная туфта. Половина из того, что ты написал — устарело, как говно мамонта. А вторая половина требует серьёзных денежных вливаний.