Семь. Гордыня
Шрифт:
— Уже подыскиваю тебе замену. Как только найду, сообщу. А пока сиди на месте и выполняй распоряжения.
Я поднялся с кресла, развернулся и вышел из кабинета. Восемь часов — мне пора на работу.
Глава 11
Я выгрузил на стеллаж очередную партию готового товара и задумчиво облокотился подбородком на руль, прогоняя в уме всё, что я успел сделать здесь за это время.
Две недели пролетели довольно стремительно, и я даже стал привыкать к работе на складе днём, а по вечерам и ночам к возне с документацией. Работать руками
Мы перестали работать с поставщиками, снабжающих нас откровенным дерьмом, прервали сотрудничество с несколькими сетями, которые часто брали товар в долг, или как сказал Андреич — под реализацию, и очень редко и неохотно отдавали. Но зато систематически и стабильно обеспечивали нас браком, боем, некондицией, залежавшимся и потерявшим нормальный вид товаром. Нахрена нам такие клиенты тире партнёры — непонятно. Лучше делать меньше, но лучше, качественнее и без нервотрёпки. Завоевать весь рынок мы ещё успеем. Ну или не успеем, но хуже уже точно не будет.
Работы предстоит ещё много, а дело двигалось маленьким, миллиметровыми шажочками. В плюс мы всё ещё не вышли, не такие уж глобальные изменения и инновация я внедрил. Но тех денег, что кинул на счёт отец, и что удалось сэкономить — по моим подсчётам должно теперь хватить не на три месяца, а месяцев на пять-шесть. Не густо, конечно, но банкротство откладывается как минимум на полгода.
Нужно либо привлекать капитал, как нудел Андреич, и менять здесь всё к чертям, либо придумать что-то эдакое… И кое-какая мысля на этот счёт у меня имелась. Найти бы время и спуститься в тот злополучный бункер для тщательного обследования, посмотреть, можно ли его приспособить для моих нужд или нет.
— Я разве не увольняла тебя? — раздался над моим ухом слегка удивлённый голос начальницы цеха Марины Анатольевны.
Я исподлобья глянул на стоящую надо мной Маринку и мотнул головой:
— Ну, раз я всё ещё работаю здесь, то скорее всего, нет.
Сегодня она выглядела как-то иначе. Нарядная, в белой рубашке, черных деловых брючках и туфлях на шпильке. Подкрашенные губки, строгие очки, дерзко распущенные волосы и лёгкий аромат дорогих духов. Такой запах я слыхал от Лизки, а она точно не будет брызгать на себя дешёвое фуфло.
Как я ни старался не попадаться ей на глаза, но ничего у меня не выходило. Она словно преследовала меня — постоянно придумывала мне какую-то работу, давала поручения и задания, а когда рабочих в цеху стало меньше, насела на меня с удвоенной силой. И что самое странное — она только сейчас вспомнила, что хотела уволить меня две недели назад?
Я вот одного не мог понять — почему именно я? Все сотрудники любят и боготворят её: «Наша Маринка справедливая», «Наша Маринка за нас горой», «Наша Маринка прислушивается
«Ты не так поставил!»
«Не туда!»
«Тебя кто на погрузчике учил работать, косорукий придурок!»
«Хватит прохлаждаться!»
«Ты почему ушел вчера и не доделал работу?! Не смей так больше делать, и не важно, закончился рабочий день или нет!»
Ребята уже начинали подшучивать надо мной, подогревая мою ненависть к начальнице.
— Кажется, Маринка к тебе неравнодушна, Лёх.
— У кого-то есть шанс продвинуться по карьерной лестнице! Нужно только вовремя подсуетиться.
— Только когда поднимешься наверх, нас не забудь.
— Бьёт, значит любит!
Три дня назад по цеху пошёл слух, что Маринку увольняют. Ребята заволновались, засуетились и запереживали. Особенно девчонки. Это было странно, в моих списках Маринки не было, и я к её увольнению, как ни странно, не имел никакого отношения.
— Не удивительно! — фыркнула вездесущая Снежана, когда мы почти всем цехом собрались на обеденный перерыв в столовой. — Только в нашей смене самые большие зарплаты. Маринка старается проводить нам все заслуженные премии, переработки и социалки.
— Я говорил с парнями из других цехов, там все переработки на общественных началах, — подтвердил Ярик. — И что самое странное, цех получает деньги за переработки, а сотрудники нет. Куда уходят деньги? Либо директору, либо начальникам цехов.
— Поэтому Марина Анатольевна с директором на ножах. Постоянно орёт у него в кабинете, спорит, ругается. Я столько раз лично это слышала!
— Догавкалась наша Маринка! И кто же вместо неё будет теперь?
— Да возьмут кого-то по знакомству, как всегда.
— Ой, ребятушки! Жопа нам! — сокрушённо покачала головой Снежана.
— А что, если мы вместе с Маринкой уйдём?
— Дура? Где ты работу найдёшь сейчас? Да и у нас только налаживаться всё началось. Долги выплатили…
— Ну конечно, налаживаться. Ходят слухи, что завод через пару месяцев закроется и объявит себя банкротом.
— Туфта это всё! Не стали бы они тогда долги по зарплате платить. Это деньги на ветер.
— Много ты знаешь!
— Да уж побольше тебя.
— Но Виктор Андреевич не может ведь просто так уволить Марину? — прервала разгорающуюся перепалку ребят Снежана. — Нужен официальный повод.
— Может. Триста человек уволил, а её не уволит? Держи карман шире! Две недели отработки, подыскать замену на её место, если ещё не нашли, и скатертью дорожка. Хорошо ещё, если не по волчьей статье уволит. А он может. Андреич мужик злопамятный!
— Шухер! — громко прошипела Снежана. — Анатольевна движется в нашу сторону…
С тех пор, уже как три дня, цех будоражит новость о скором увольнении нашей начальницы. Ребята то порываются уйти за ней, то устроить забастовку, то поговорить с директором, в надежде уговорить его не выгонять Зорькину.