Семьдесят минуло: дневники. 1965-1970
Шрифт:
О войне: «Ответной реакции в виде крайнего скепсиса было не избежать. Проявления его нам известны: отвращение к мундиру, флагу, гимну, идеалу боевого рыцарства. К тому же чувство вины — здесь в отношении китайцев — обморочное застывание в низком моральном поклоне… Духовное положение молодого поколения после проигранной войны сходно с немецким — в то время как в странах-победительницах, в Америке, в России, даже во Франции, еще есть герои, например, герои Красной армии, освобождения, сопротивления, побежденные в этом отношении оказываются "далеко впереди". То, что еще осталось от традиций и этических обязательств, выкорчевывалось с огромным старанием. На отходах собираются навозные мухи» (3-12 августа 1965 года).
О проблеме «немецкой вины»: «Мир вошел в такую фазу, в которой один отцеживает от нечистой совести другого. Доилыцик совести, новая профессия. Этим живут народы, партии и одиночки, даже философы. И это тоже не улучшает дело и бьет мимо; мне негры были и есть приятны» (20 ноября 1966 года).
О свободе печати: «Подтверждение духовной свободы начинается только
Этот стиль оставался характерным для право-консервативных интеллектуалов и после их возвращения в публичное пространство. И все же поразительно, что стратегия подчеркнутого изоляционизма, избранная Юнгером, в ретроспективе оказалась чрезвычайно эффективной и, в конечном счете, способствовала его реинтеграции в канон современной немецкой литературы [1064] . Но задел, собственно, был положен еще в 1982 г.: через год после выхода второго тома «Семидесяти», «спорный» (umstritten) немецкий писатель Эрнст Юнгер стал обладателем престижной литературной премии им. Гёте г. Франкфурта-на-Майне.
1064
Этот тезис лежит в основе двух «канонических» биографий Э. Юнгера, вышедших к ю-й годовщине смерти: Kiesel Н. Ernst Jiinger. Die Biographie. Miinchen: Siedler, 2007; Schwilk H. Ernst Jiinger. Ein Jahrhundertleben. Miinchen: Piper, 2008.
Почему мы говорим не об интеграции, а о реинтеграции, которая происходила действительно долго и не без серьезного сопротивления со стороны либерально-демократической общественности? Здесь следует иметь в виду одно немаловажное обстоятельство. Автор, который возвращается к систематическому ведению дневника в 1965 г., в то время отнюдь не являлся аутсайдером немецкой литературы. Даже наоборот. Он был обласкан прессой, издавал вместе с европейской знаменитостью, антропологом и религиоведом М. Элиаде «Антей. Журнал для свободного мира», удостоился в своей адрес хвалебных слов со стороны
Г. Гессе и 3. Ленца [1065] , наконец, обрел своего постоянного издателя (Эрнст Клетт) и выпустил первое собрание сочинений в ю томах.
В первые годы существования Федеративной Республики сложилась уникальная ситуация. В начале 1950-х гг. вернувшийся из эмиграции Томас Манн писал в одном письме: теперь решается, кто будет представлять немецкую литературу в Федеративной Республике — я или Юнгер [1066] . Послевоенные тиражи романов «На мраморных утесах» (1939) и «Гелиополь» (1949), а также дневника «Излучения» (1949), не считая философских эссе и небольших путевых дневников, измерялись десятками тысяч, и Юнгер действительно был наряду с проникавшими из-за границы американскими писателями вроде Э. Хемингуэя одним из самых продаваемых и читаемых в Федеративной Республике авторов [1067] . И словно в подтверждение своего фактического статуса национального писателя Эрнст Юнгер получил в 1959 г. из рук федерального президента Теодора Хойса Большой крест ордена «За заслуги перед Федеративной Республикой Германия». О том, почему история германской литературы второй половины XX столетия все же ассоциируется с другими именами, следовало бы писать отдельное исследование, которое совсем не входит в наши задачи.
1065
Hesse Н. Nach Lektiire des Buches «An der Zeitmauer» // Stuttgarter Zeitung, 18.j.i960; Lenz S. Gepackerleichterung. Ernst Jiinger zum 70. Geburtstag // Lenz S. Beziehungen, Ansichten und Bekenntnisse zur Literatur. Hamburg, 1970. S. 148.
1066
Цитируется со слов Хельмута Кизеля; к сожалению, источник установить не удалось.
1067
Ср. оценку биографа П. Ноака: Noak P. Ernst Junger. Eine Biographie. Berlin: Alexander Fest Verlag, 1998. S. 208.
Однако вернемся к «путевой» составляющей дневников. Небезынтересно отметить некоторые элементы литературной (само) стилизации и (само) репрезентации, которые не бросаются сразу в глаза. Во-первых, «достигший библейского возраста» писатель выступает не как индивидуальный путешественник, а в сопровождении своей второй жены, которая постоянно о нем заботится. В тексте дневников она выступает под именем Штирляйн (Stierlein) — так по-немецки звучит уменьшительное от «Тельца» (Stier), знака Зодиака, под которым родилась доктор германистики Лизелотте Юнгер (Бойерле). Тем самым уже здесь автор ненавязчиво признается читателю в своих симпатиях к астрологии, которая в поздний период творчества была для него (наряду, скажем, с физиогномикой) необходимым в эпоху «одухотворения» средством толкования космических символов, — средством, «несправедливо оказавшимся в руках сектантов».
Во-вторых, сама топографическая карта перемещений автора по Германии носит подчеркнуто консервативный (прежде всего, в социальном смысле) характер. Элитный гамбургский район Бланкенезе на правом берегу Эльбы, замок Гогенцоллернов Хехинген, штутгартский дом издателя Эрнста Клетта и, наконец, дом писателя в Вильфлингене (бывший
В-третьих, автор старается поставить свои вояжи то в контекст античных путешествий, то намекнуть на «школу Гумбольдта», когда путешествовали пешком или на лошади, то просто обратить внимание на перст судьбы. «Путешествия ведут не столько через ряд мест, сколько вдоль цепочки друзей» (12 октября 1965 г.). Или в другом месте: «Я подумал, что мои путешествия походят на античные в том смысле, что ведут скорее от друга к другу, нежели от местности к местности» (13 октября 1966 г.). Некий музыкант и дирижер из Цюриха Герман Дубе однажды пригласил Юнгера на Гран - Канария. Вышло так, что автор смог отправиться туда лишь после его смерти и таким образом «унаследовал путешествие» (29 мая 1970 г.).
Грандиозная карта маршрутов выглядит так, как если бы из деревушки Вильфлинген в Верхней Швабии тянулись незримые нити в самые разные точки постколониального мира. «Франци» фон Штауффенберг приглашает чету Юнгер посетить свои плантации кофе в Килумбо — аккурат в год первого вооруженного восстания за независимость Анголы. Путь туда лежит через Португалию Салазара, и в Лиссабоне гражданин Федеративной Республики делает прозрачный намек относительно выучки местной полиции. Приплыв на португальском теплоходе в Анголу, Юнгер входит в общество немецких переселенцев из Юго-Западной и Восточной Африки, плантаторов и заядлых охотников, чьи живые и жизненные образы невольно заставляют читателя вспомнить о героической, но тщетной борьбе подполковника фон Леттова-Форбека против англичан в годы Первой мировой войны.
Наконец, первое большое путешествие, которым открывается дневник, было не чем иным, как роскошным подарком Вернера Трабера, сделанным давнему другу ко дню рождения [1068] . С именем В. Трабера, директора Гамбургского пароходства HAPAG (Hamburg-Amerikanische Packetfahrt- Actiengesellschaft), связано возрождение этой кампании после войны. И теплоход «Гамбург» (тоннаж: 2826 BRT) стал первым судном, которое в 1950 г. снова вышло на международные линии.
Накануне отъезда Юнгер получает письмо от Мартина Хайдеггера: «Мартин Хайдеггер, который в настоящее время, по-видимому, читает древних китайцев, пишет мне, что лучше всего находиться в комнате, не следует даже смотреть в окно. Это как личная максима, безотносительно к нашему путешествию. Он прилагает стихотворение Лао-Цзы» [1069] Хайдеггер находится в тот момент во Фрайбурге-в-Брейсгау и сожалеет о том, что вынужден отказаться (по причине запланированного визита к нему гостя из-за рубежа) от приглашения к премьер-министру земли Баден-Вюртемберг Кизингеру на завтрак, который тот дает в честь Юнгера первого июня в Штутгарте. «В остальном, — продолжает Хайдеггер, — нашему брату следует придерживаться старого изречения Лao-Цзы». Речь идет о 47-й главке сочинения «Дао дэ цзин». В русском переводе она звучит так: «Не выходя со двора, можно познать мир. Не выглядывая из окна, можно увидеть путь Неба. Чем дальше уйдешь — тем меньше узнаешь. Поэтому мудрец не ходит — а знает, не показывается — а обретает славу, не действует — а достигает совершенства». Хайдеггер получит ответ от Юнгера только через месяц: письмо написано на фирменном бланке пароходной компании («Hamburg-Amerika Linie») и надписано от руки: «Джибути, 8.7.1965. Корабль "Гамбург"».
1068
См.: Schwilk Н. Ernst Junger. S. 497. При этом Юнгер записывает в самом конце путешествия 7 октября 1965 г. в Бремерхафене: «Вер- нер Трабер… (я должен, пожалуй, признаться) уговорил меня на эту поездку».
1069
Письмо целиком (вместе с факсимиле) опубликовано в: Junger Е., Heidegger М. Briefwechsel 1949–1975. Klett-Cotta/Klostermann, 2008. S. 47–49.
Цитату из Лао-Цзы следует понимать, как сразу безошибочно определяет Юнгер, в смысле близкой и ему «личной максимы», т. е. внутренней позиции сопротивления или, как было сказано выше, стратегии эзотерической коммуникации. В действительности Хайдеггер тоже предпринимал значимые для него путешествия в Грецию в 1962 и 1967 гг., а также в Италию в 1952 и 1963 гг., где один фотограф запечатлел его плывущим по Венецианским каналам в гондоле. Здесь он, в частности, поставил свой безрадостный диагноз: Венеция превращается в мертвый «объект истории», «отданный на разграбление индустрии туризма» [1070] .
1070
Цит. по: Сафрански Р. Хайдеггер. Германский мастер и его время. М.: Молодая гвардия, 2002. С. 528.
Сам Юнгер как автор путевого дневника находится в некоем очень странном промежутке между уходящим старым и еще не наступившим новым. С одной стороны, он отличает себя от новых «туристов», высказывает недоверие к ним и описывает их со стороны («потоки туристов»). «Нахлынувшие туристы осваивают приблизительно те же береговые полосы, как раньше генуэзцы», — записывает он 4 июня 1966 г. после посещения пляжа Порто. Или, в другом месте, в связи с путешествием на Корсику: «Мы видели и слышали иностранных туристов, которые с аппетитом уписывали там всякую всячину — почти сплошь земляки» (14/15 июня 1966 г.).