Семьдесят пять шагов к смерти
Шрифт:
Встречались они здесь не раз и не два, что было видно, потому все были при деле – кто-то резал мясо, кто-то таскал дрова, кто-то накрывал прямо на улице стол.
– Это все мои друзья, – шепнула Мария. – Прошу любить и жаловать.
– Они что, специально из-за меня собрались?
– Нет, мы раз в две недели здесь встречаемся. Давно уже. Такая традиция. Пошли, – легонько подтолкнула Игоря в спину.
– О-о, Машка приехала! – громко крикнул кто-то, не отрываясь от дел.
– Я не одна!
К
– Сережка, не смущай человека! – прикрикнула на него и топнула ножкой Мария. – Не то я тебе устрою!
Тот усмехнулся, протянул руку.
– Сергей Михайлович. Или просто Сергей. Лучше просто, чем сложно.
– Игорь Олегович… Игорь.
– Сергей у нас финансист.
– Ну, не такой уж финансист, скорее, счетовод.
– Не скромничай. В банке работает, в больших начальниках ходит, каждый день миллионы разделывает, как теперь мясо. Сережка, сколько у тебя миллионов?
– Где, в банке?
– Не в кармане же!
– Почти нет. Деньги работать должны, а не лежать. Иначе как проценты таким, как ты, вкладчикам платить?
– Выходит, мы коллеги? – спросил Игорь.
– Вы тоже по этой части?
– Тоже. Чужие деньги считаю.
– Мишка, иди сюда! – закричала, замахала руками Мария.
Подошел крупный, крепкий на вид мужчина. Протянул руку.
– Это Михаил. О нем в двух словах не скажешь. И вообще – не скажешь. Михаил у нас человек секретный, весь в допусках и секретных грифах. Про него можно только ночью, шепотом и под подушкой.
– Пугает… А вы не пугайтесь. Михаил Трофимов. Офицер. Служил в спецназе. В прошлом. Теперь просто пенсионер.
– Да вы что? Никогда не видел живого спецназовца. Простите, неправильно выразился…
– Правильно выразились, – улыбнулся Михаил. – Прямо в точку! Спецназовца и не должны видеть. Живым. Только если мертвым! По крайней мере – враги. Это суть профессии – оставаться невидимкой, где бы ни был.
– Но ты же вот он, – подбежала, подмигнула Мила. – Ручкой можно пощупать. Прямо хочется пощупать, такой мужчина!
– Так я на пенсии. А пенсионера, что ж, можно и пощупать. На, – протянул руку.
Мила радостно взвизгнула, обхватила бицепс, повисла, заболтала в воздухе ногами.
– Ой, у меня пальцев не хватает! Двух рук!
– А ты меня обними! – крикнул бородатый, всклокоченный мужик. – Чего Мишку мять? Его еще не так враги мяли. Он у нас несгибаемый. А я податливый, как глина. Лепи что хочешь, хоть горшок, хоть голову героя.
Подошел. Поклонился торжественно.
– Вениамин… Без отчества. Друзья Маши – наши друзья. Так что без всяких церемоний и условностей.
– Вениамин у нас художник. Лауреат, между прочим! Чего? – спросила Мария.
– Всего подряд… В молодости
– Не слушайте его – у него все лица хорошие.
– Да, так и есть! Всякое лицо есть творение божье. Во всяком – изюминка сокрыта! Дело художника увидеть ее, вытащить и увековечить для современников и потомков. У кого это получается, тот остается в веках.
– А ты, Вениамин, останешься?
– Я… Я просто останусь. Тут с вами. Не дал господь талантища. Но что-то могу. Может, еще поднимусь над суетой обыденности, воспарю, вдохновлюсь и сваяю. Пути господни неисповедимы! Да и чертушка чем только не шутит! Так что у нас все впереди! Позади только звания…
– Милка, отлипни от Мишки! Знакомься. Мила. Подруга. Лучшая. Еще со школьной скамьи. Если, конечно, между подругами может существовать дружба.
– А разве нет?
– Конечно, нет! – ответила Мила. – Какая дружба? Тем более вечная. Дамы – они конкурентки. Всегда и везде. Мир у нас не мужской, достойных самцов мало, вот и приходится драться за них, за косы друг друга таскать. Просто нам с Машкой делить пока никого не пришлось. Как-то так вышло. А то бы я ей показала дружбу! – Мила обаятельно улыбнулась. И глазки состроила.
– Эй, Милка, не вводи человека в соблазн и заблуждение. Это она с виду такая – вертихвостка. А вообще-то она девушка серьезная – философ по образованию. Кандидатскую защитила. О чем она у тебя там?
– Всего по чуть-чуть. Из Гегеля цитат надергала, из Канта. И на защите кучей вывалила. Сошла за умную. – Опять улыбнулась. Озорно. – Там же одни мужики. А я с ними умею общий язык находить. Природное обаяние еще никто не отменял. А диссертация… Она только мешает. О ней вообще лучше не заикаться. Не любят мужики умных дам – бегут от них, как от черт от ладана. – Протянула ручку. Пожала легонько. Спросила: – А вы давно Машу знаете?
– Кажется, лет сто, – честно признался Игорь.
– А где Анатолий? Толя! Ты где?
– Да здесь я, здесь.
Подошел с вязанкой хвороста. Сбросил на землю.
– Он у нас здесь за дрова отвечает.
– Игорь.
– Очень приятно…
– Слушайте, хватит трепаться давайте, наконец, к столу! – рассерженно прокричал Вениамин. – Ей-богу жрать охота, сил нет!
– Тебе всегда хочется.
– Чревоугодие не есть смертный грех, но лишь людская слабость! – нравоучительно продекламировал Вениамин, что-то торопливо дожевывая.