Семьдесят пять шагов к смерти
Шрифт:
И этот последний транш…
– Всё, Игорь, иди, не мешай работать. И послушай доброго совета: если устанешь и надумаешь из дела уйти, то… лучше обратно передумай и не уходи. Не надо. Зачем тебе эти… приключения? Ставь свои закорючки и ничего не бери в голову, потому что если брать, то можно остаться… без головы. Все. Ступай.
Игорь Олегович встал и понуро побрел к двери. А Владимир Семенович внимательно посмотрел ему вслед.
Очень внимательно…
– Ну чего ты всполошился? Чего ножками сучишь? Да, вижу – деньги. Так
– Да я понимаю. Но суммы…
– Какие?
Игорь протянул какую-то бумажку.
Сергей Михайлович бегло проглядел. Что-то отчеркнул ногтем.
– Хм… Не сказать, что деньги большие, но и не маленькие. Средние. Назначение перевода… Тут ты прав – тень на плетень. Можно было что-то и поинтересней придумать. Получатель… Тут понятно – «ООО “Рога и копыта”» в одной из стран ближнего зарубежья. Оттуда денежки в другую субподрядную контору перекатят, в какие-нибудь «Хвосты энд вымя», а после распилят на мелкие транши и раскидают по тропическим островам. Так сказать – отправят на заслуженный отдых. Типичная схема. Можно, конечно, зацепиться, потянуть, дойти до конца цепочки, до какого-нибудь банка в Папуа у черта на рогах Гвинее, где доллары имеют хождение наравне с бусами и зеркальцами. Прийти в банк – который хижина, крытая пальмовыми листьями, на берегу океана, вызвать управляющего в набедренной повязке и с гильзой в носу и потребовать дать объяснения. Или за пару монет попросить исполнить местный народный танец, потому что результат будет один и тот же. Языков он не знает, цифр, допускаю, тоже, но может попытаться посчитать пропавшую сумму на пальцах, которых ему не хватит. И на этом все. Проходили – знаем… В крайнем случае, можно будет стрясти с него в виде компенсации полмиллиона ракушек.
– А если с обратной стороны потянуть?
– С твоей? Тут трудно сказать… Для этого мне нужно понимать масштабы. Как часто идут переводы?
– Раз в неделю или две.
– Да? И получатели всегда разные? Предполагаю, что длинный ряд часто меняющихся юрлиц?
– Верно. Очень редко два перевода идут на один и тот же адрес. В последнее время транши стали увеличиваться.
– Отчего ты и забеспокоился?
– Если честно, то да. Раньше они растворялись в общей массе, а теперь, боюсь, начнут бросаться в глаза.
Сергей Михайлович нахмурился.
– Ты вот что, оставь бумаги, я погляжу, понюхаю, поспрошаю, может, узнаю чего посущественнее. Финансовый рынок – он тесный, все толкаются, все друг друга знают, как уличные дворняги. Все снюхались или связались. Через пару недель скажу, во что ты влип. Потому что, похоже, влип!
Дверь была высокая, старинная и довольно обшарпанная. На стене сбоку звонок. И надпись над ним: «Прежде чем нажать, подумай, нужен ли ты здесь». И нарисован очень убедительный череп с костями.
Игорь подумал. Вроде нужен,
Что-то там внутри загремело, зашаркало, стукнула щеколда.
Дверь открылась. На пороге стоял всклокоченный, весь в краске Вениамин.
– А-а, мой юный друг! Милости, милости просим.
Вениамин Евграфович красивым жестом распахнул створку, приглашая в мастерскую.
– Здравствуйте, Вениамин Евграфович.
– Нет, юноша… – Хотя какой он юноша, когда сильно за сорок? Но для Вениамина все, кто был хотя бы на год младше его – юноши. – Давайте без отчеств. Во-первых, мы, люди искусства, терпеть не можем отчество, потому, что молоды до смерти. А во-вторых, такое отчество вы замучитесь выговаривать. Признайтесь, прежде чем его произнести вслух, вы проговорили его про себя. Так?
– Был грех, – рассмеялся Игорь.
– Ну вот! Так что – Вениамин. Просто Вениамин. Проходите. – Отступив на шаг пригласил к себе.
Игорь шагнул. И тут же споткнулся.
– Простите…
– Что такое? Что случилось, мой юный друг?
– Там… девушка.
– Где девушка? Какая девушка? – Вениамин оглянулся.
В мастерской, на подиуме точно стояла совершенно голая девушка. И лениво посматривала в сторону гостя.
– А… вы про Нюру, что ли? Какая она девушка, это натурщица. А ну, Нюрка, кыш отсюда. Стоит тут – людей пугает! Иди чай приготовь мне и гостю.
Нюра сошла с подиума и, ничуть не стесняясь, прошла мимо Игоря, на ходу натягивая халат и строя ему глазки.
– У-у, шалава! – усмехнулся Вениамин, попытавшись шлепнуть натурщицу пониже спины.
Но Нюра ловко и грациозно уклонилась, вильнув в сторону.
– Натурщица от бога.
– А что, тут какие-то особые навыки нужны? – удивился Игорь.
– Что вы! Конечно. Вы попробуйте постоять неподвижно хотя бы пятнадцать минут. Смею вас уверить – это не просто. Совсем не просто. Мышцы начнут затекать, зачешется во всех местах, покашлять захочется, повернуться, в носу поковырять… Не приучены люди к неподвижности, мы всегда в движении, даже когда просто сидим, даже когда спим! А эта встанет – как вкопанная и стоит хоть два часа кряду, не шелохнувшись. Как гипсовая. Можете ей любую позу придать, хоть узлом связать. Уникум! За что и ценим. Характер, правда, не сахар. Не рафинад. А вот и она. Вы с ней поаккуратнее, язычок у нее – бритва.
С кухни пришла, плавно ступая, но так, что халат расходился почти до шеи, Нюра. В руках огромных размеров поднос с баранками, пряниками, пирожными, сыром, колбасой и чем-то еще нарезанным, разложенным и развернутым… Прошла, бухнула поднос на стол.
– Ну что, Игорь, закусим чуть-чуть чем бог послал. Нюрка, айда с нами. Только застегнись, бесстыдница, не смущай гостя.
– А пусть он не смущается, – повела Нюра под халатом плечиком. – Что он, монах, баб голых не видал? Или не видали?
Игорь стушевался, закашлялся. Спросил тупо, чтобы хоть что-то спросить:
– Это ваша мастерская?
– Одна из… Вторая за городом. Там я большие формы ваяю, а здесь так, балуюсь малыми формами.
Игорь огляделся.
Вокруг стояли какие-то незаконченные скульптуры, какие-то дамы без весел и античные герои с недолепленными руками. Некоторые были «наколоты» на железные штыри. На мольбертах стояли начатые картины. Повсюду разбросаны кисти, палитры, эскизы. В мастерской царил высокохудожественный беспорядок.