Семена страха

Осипова Татьяна

— Ну и потрепало тебя, внучок.

Парень с трудом повернулся, видя фигуру. Лицо замотано шарфом и не разобрать кто этот человек. Кожаная куртка потрёпана временем и встречами с зомби. На ногах подобие лат, обмотанных скотчем или изолентой, как и руки. Защита ничего себе так, подумал Прыщ, всё ещё не узнавая человека спасшего ему жизнь.

Мужчина склонился к нему, шарф сполз с лица, и пацан узнал Крюка. Тот протянул ему руку и помог подняться.

Глава 13 Умереть или угнать поезд

— Занятную ты историю рассказал мне, сынок, — вздохнул

Крюк, потирая скорченные артритом пальцы, железкой на другой руке. — нынче разболелись что-то суставы. Погода меняется. Да, что я об этом. Надо Монету как-то выручать. Используют и выбросят.

— Знаю, — выдохнул Прыщ, обхватив голову руками. Щёки пылали, и желание прикончить ублюдков невыносимо.

— Ничего, парень, — похлопал его по плечу Крюк. — В открытую схватку с ними не вступишь, даже если Шелест и Микки помогут. На стороне Молота Сухой и Петрович, да и другие не примкнут к «маяковским», — старик покачал головой, — уж поверь. Да и оттепель заставит большинство покинуть Питер. Ещё немного и город уйдёт под воду, знающие люди понимают это. У вас остался один выход — умереть или угнать поезд.

— Чего? — округлил глаза Прыщ, а потом выпалил: — Но как, Крюк?! Если, ты говоришь, что их больше, кто поможет нам?

— Сейчас важно проникнуть в тоннель и вытащить Монету, сынок. Только она способна завести этот поезд. Без неё они не смогут и пальцем пошевелить. Да и отец помог бы, наверняка ему известно, как управлять им, раз люди Молота сначала рассчитывали на него. Вы заберёте с собой лишь сильных. Не думай о бабушке или обо мне. Наша сила лишь здесь, — он постучал указательным пальцем по лбу, — а когда вариантов нет, выживают хитрые и наглые. Старики будут только задерживать вас.

В душе парня разрывалось, но он понимал, что Крюк чертовски прав.

— Я помогу, главное не суетись сейчас, Молот уверен, что вы попытаетесь освободить Монету.

— А то, конечно, — проговорил сквозь зубы Прыщ. — Я разделаюсь с этими уродами.

— Прежде всего, успокойся. Эмоции сейчас — твой враг. Возвращайся на станцию, расскажи Брокеру о том, что произошло и приходите ко мне. Проведу вас ещё кое-куда, есть тут одно место, и тем более после оттепели туда станет легче проникнуть. Вот поэтому я и одиночка, Прыщ, — добавил Крюк. — Брокер хороший человек, но для людей важна сила. Пусть даже жестокость. Страх дисциплинирует, и эти семена страха дают всходы. Именно такие, как Молот и собирают урожай.

***

Шелест знал, что Сухой, в отличие от Молота не станет допрашивать их или запрещать им попасть на станцию. Мик сам когда-то жил в колонии «Сенной площади», а ушёл, потому что на «Маяковской» у него подруга жила.

— Ты думаешь, Сухой пойдёт навстречу? — усмехнулся Шелест. — Он не станет ничего затевать против Молота. Даже, если и хотел бы, понимает, что вместе две сильные группировки добьются большего. Лучше сотрудничать, чем стать врагами.

— Интересно, что выяснили ребята? — проговорил Микки, имея ввиду Монету и Прыща. — С огнём играем, и грядёт большая драка.

— Ты хочешь напрямую с Сухим пообщаться? — без обиняков поинтересовался Шелест. Усмехнулся, скрестив руки на груди. — Попробуй.

Они выпили кипятка из термоса, похрустели печеньем без вкуса и запаха и выбрались из укрытия, где провели ночь. До «Сенной площади»

рукой подать, а сразу не ринулись туда, потому что знакомый Мика сказал, что Сухой в отлучке. Готовится дело какое-то, говорил, но не знал или не хотел говорить какое. В итоге решили ночь переждать в одной из заброшенных квартир на Спасском переулке. Шелест заметил, что замёрзшие каналы и речки стали, словно дороги. Грибоедова и Фонтанка, Мойка, по ним сейчас ориентироваться проще, чем по привычным улицам города. Кое-где они засыпаны снегом и скованны льдами. Многоквартирные дома ушли в мерзлоту на четыре, а то и пять этажей вниз. Квартиры превратились в тёмные катакомбы, где тоже выживали люди, такие как Крюк. Шелест помнил, что его убежище рядом с «Пушкинской», здесь в районе «Сенной» наверняка тоже жили такие, как старик, но кто на твоей стороне, а кто просто элементарно каннибал — не понять.

— Что остались ещё те, кто охотится на людей? — усмехнувшись, спросил Микки Шелеста.

— Раньше были, а теперь, кто знает, — он пожал плечами. — Кто как добывает пищу. Брокер рассказывал, что раньше здесь орудовал настоящий клан людоедов, похищали детей и женщин. Это потом на вылазки ходить стали более подготовленные парни. О чём я тебе рассказываю, Мик, ты и сам помнишь. — Товарищ кивнул и добавил, что не думал, что у каннибалов образовался целый отряд. — Несколько лет назад уже о них и думать забыли, после того, как несколько групп объединившись, вытеснили каннибалов из Адмиралтейского района, а потом говорили, что и главаря прикончили. Только не верится мне, что они стали историей.

— И мне, Шелест, — согласился Мик. — Отчего же сейчас группировки не объединяются?

— Почему? — усмехнулся его друг, — они вместе, если дело выгорит, и оно очень важное. Этот поезд объединил самые сильные группы, а «Маяковская» всегда была прибежищем, как бы сказал Молот, интеллигентной прослойки. Им нужны бойцы, а не механики, врачи и учителя. Варвар, как говорил Молот, выживет и потом научиться лечить, учить и строить.

Мик кивнул, добавляя, что в чём-то глава «Гостиного двора» и прав:

— Но сейчас мы не в команде фаворитов.

— Это точно, — согласился Шелест.

У входа на станцию остановились. Мик толкнул хлипкую на вид дверь. За ней скрывался вход в настоящий бункер, и туда просто так уже не проникнуть. Однако охрана узнала Мика, и его вместе с товарищем впустили в душный коридор подземки.

— Давно тебя не видели, Микки, — поприветствовал его старый знакомый Шрам. — Ты, говорят теперь с Брокером?

— Да разница мне, — отмахнулся Мик. — Чё метаться-то. В тот момент думал любовь-морковь, а потом всё сдулось.

— Бывает, — как-то с сочувствием в голосе вздохнул второй невысокий охранник лет пятидесяти.

— Только не у всех проходит, — хохотнул Шрам.

Шелест молчал, обдумывая, что же скажет им Сухой.

С Брокером после инцидента на «Маяковской» никто не хотел знаться. Отчего же его недолюбливали всегда, Шелест не понимал. Теперь нет ни времени, ни желания разбираться с причиной.

О том, что Монета у Молота парни пока ещё не знали. Шли по галереям станции, превратившейся в огромное общежитие, и размышляли, сколько людей останется здесь. Думали об этом, не сговариваясь, потому что видели поезд и знали, что всех не спасти.