Семена страха

Осипова Татьяна

— Эти стулья я откопал в «Большом доме», на Литейном, — осклабился Молот. — Сам удивлён их эффективностью. Да, — он отодвинул жирное тело от стола и откинулся на спинку стула. — Далеко мог бы зайти прогресс, если бы не этот чёртов вирус и война. А что вы так напряглись? — Он усмехнулся и, выйдя из-за стола, пол под ногами, казалось, вздрогнул. «Да в нём почти двести килограмм, — подумал Прыщ. — Как сожмёт голову своими ручищами и прости, прощай».

Молот остановил взгляд на Монете и, цокая языком, покачал головой:

— Так это ты внучка Никиты Сергеевича? — Монета непонимающе вскинула брови, но не проронила ни слова. — И отец твой здесь, — усмехнулся

глава «Гостиного двора». — Только его ДНК не подходит к замку. — А может, и ты не внучка машиниста? — В мыслях девушки начался настоящий кавардак. «О чём говорит этот мерзкий жирдяй».

Она глянула с неприязнью в глаза Молота, п он потряс перед носом Монеты указательным пальцем со словами: «меня не проведёшь на мякине».

Вернулся к столу и открыл небольшой чемоданчик похожий на аптечку. Прыщ увидел в руках Молота шприц, пробирку и выкрикнул:

— Что ты задумал, урод?!

— Не надо… — Монета не договорила, видя, как из колпака над головой товарища раздалось гудение, и парня пронзило током. — Зачем? — она вопросительно смотрела на Молота. — Что вам надо от нас.

Главарь станции, осклабившись сгрёб со стола резиновый жгут и, держа в другой руке шприц и пробирку, двинулся в сторону Монеты.

— Можешь сопротивляться, — усмехнулся он, — только машина тут же отреагирует.

Монета сжав зубы замерла, а взгляд сам того не желая застыл на металлическом колпаке над головой. Она скосила глаза в сторону Прыща. Он пришёл в себя и сделался бледным, как смерть. По вискам тёк пот. Девушка вздрогнул от прикосновения грубых пальцев Молота, резиновый жгут впился в плечо, а затем и холодное жало иглы вошло под кожу.

— Больно не будет, — проворковал громила. — Если ты подойдёшь, тебе повезло, поедешь с нами на юг. Если нет, то посчитаю байку о внучке машиниста просто лживой сказкой. Убивать не станем. Толку с вас. — Он шумно шмыгнул носом и, откашлявшись, выплюнул жёлтый сгусток слюны на пол. — Но не думаю, что твой отец врал.

— О чём вы?

Молот вздохнул, как будто ему предстояло снова и снова объяснять очевидные истины. А этого так не хотелось, потому что делал он это вроде бы и в последний раз, но не удавалось поставить точку.

— Тебе уже многое известно о том самом поезде? Не криви душой и давай на чистоту. Никите Сергеевичу не повезло. Умер слишком рано. А вот отец твой считал себя всегда его сыном. Ваша семья настоящая мыльная опера. Наверняка папаше некогда было посвящать тебя в тайны мадридского двора. Как же ты могла стать подходящей кандидатурой на роль машиниста, если дед мёртв? Если узы родства не связывают твоего отца и деда. Папа твой долго не хотел говорить, а я догадывался, что не просто так он прятал тебя и старался никому не говорить, что ты ключ к поезду. Не он, а именно ты. Эти стулья, — Молот ласково погладил поручни адской машины, — и не таким людям, как твой отец развязывали языки. Мои люди узнали кое-что, а тут ещё ваше вторжение на заброшенную станцию. Я понял, что мы не ошиблись. Можно отрезать тебе руку или собрать кровь, но в этом поезде не всё так просто работает. Обладатель ДНК должен вести локомотив.

— Так что меня могло связывать дедушкой? — глаза Монеты наполнились слезами. Она чувствовала, что имя ей досталось не зря «монета», она ещё много лет назад стала разменным медяком между взрослыми.

— В те годы, когда твои дедушка и бабушка были молодыми и полными сил, они усыновили мальчика, потому что жена Никиты Сергеевича не могла иметь детей. Твоего отца вырастили, как собственного сына и случилось так, что он начал встречаться с девушкой, не

зная, что она была любовницей его отца. Твоя мать забеременела от того человека, которого ты считала дедом. На самом деле машинист — твой отец. Не стану вдаваться в подробности вашей семейной драмы. Все выяснилось не сразу, но Никита Сергеевич был против встреч твоих так называемых будущих родителей. Уже перед смертью, он сделал последнюю запись в дневнике, где рассказал обо всём. Никогда не храните тайные мысли и не посвящайте бумаге то, что скрываете от людей. Бумага стерпит, но когда-то всё, что хотелось скрыть, выползет наружу. Так твой отец и узнал о том, что происходило в его семье, спустя почти, что пятнадцать лет. Винить уже некого. Однако появилась ты. — Молот освободил тонкое запястье Монеты от своей лапы. Девушка слушала главу станции «Гостиный двор» и понимала, что за ошибки взрослых придётся расплачиваться ей.

Прыщ, стиснув зубы, осознавал, что ей не повезло, да и всем им, потому что Молот будет делать то, что ему хочется.

— А ты волчонок, — усмехнувшись, проговорил глава «Гостиного двора», — что уставился? С подружкой придётся расстаться. Местов в рай, как говорится, нет.

Парень понимал, что если и выберется отсюда живым, вряд ли увидит снова Таню. Внутри боролись противоречивые чувства. Он ощущал в пальцах покалывание, как будто адский стул чувствовал его гнев и напряжение и словно предупреждал лёгкими уколами тока.

Молот видя, что парень на взводе, качнул головой, давая понять, что глупости — дело обычно опасное и даже смертельное. Вызвал Брагина, велев выдворить пацана со станции.

— И передай Петровичу, если он хочет иметь со мной дело, нечего держать у себя прихвостней Брокера.

— Понял, — кивнул охранник.

Стул «отпустил» Прыща, но предварительно будто впрыснул снотворное, потом что мысли парня спутались. Только что он хотел накинуться на Брагина и освободить Монету, да не тут-то было. Ноги стали ватными, перед глазами плыло. Он с трудом вышел из камеры, хотел оглянуться, но потерял сознание.

По щекам Монеты катились слёзы. Как же ей не хотелось плакать, но предательский страх сжал душу. Она знала, что если окажется в руках Молота и ему подобных, ей конец. Глава станции «Гостиный двор» больше не проронил ни слова. Приказал Бритве отвезти её в свою колонию.

— Когда будет готов анализ ДНК? — поинтересовался у парня.

— Говорят, сегодня к вечеру.

— Ну, пусть поторопятся.

***

Холодный воздух и промокшая куртка. Прыщ открыл глаза, поёжился, понимая, что лежит в мокром снегу. Над головой чернело ночное небо. В голове туман, а ещё и слабость жуткая. Парень осторожно повернулся набок и встал на четвереньки, осмотрелся, не понимая, где находится.

«Что это за место»? — стучало в голове, — «сколько я был в отключке»?

За спиной шорох. Прыщ вскочил на ноги, чуть не упал, понимая, что твёрдости ни нет. Колени дрожали, а туман в голове снова напомнил о себе. Зомби за спиной, их несколько. Ещё вчера пацан прикончил бы их, но сегодня оставалось только одно — бежать. Люди Петровича обезоружили его и накачали какой-то дрянью. «Нет только не так сдохнуть от зубов мертвецов». Иммунитет от укусов есть, а вот второй шанс выжить уже исчерпан. Позади звук выстрела из арбалета — тихий щелчок и свист стрелы, разрывающий тишину. Прыщ упал лицом в мокрый снег и закрыл голову руками. Мертвецы рухнули рядом, корчились, умирая во второй раз с простреленными головами. Щёлкали зубами и тянули скрюченные пальцы к Прыщу, а он полз вперёд, пока его не окликнул знакомый голос.