Семейка
Шрифт:
На втором курсе по некромантии, зная, что его внучка стала лучшим студентом на курсе, дед вписал её в семейный бизнес. Валерия не отказалась: у неё была цель – скопить деньги на отдельную квартиру, чтобы не зависеть от родных. Теперь дед обучал внучку не просто некромантии, но некромантии, которая может приносить деньги. Приёмы порой заучивались довольно… преступные, из-за чего та же спецкомиссия могла бы и Валерию лишить магического дара. Но юная некромантка оказалась талантливой не только в некромантии, но и в умении скрывать личные преступные следы, заставляя жильцов облюбованных дедом домов
Застывшая на её лице маска безразличия помогала во всём. Порой Валерия мысленно (никогда вслух!) благодарила деда за учёбу и работу.
Она уже перешла на четвёртый курс, где основным курсом для неё стал академический для некромантов – по отбору среди студентов по способностям.
Юная студентка-некромантка быстро и безболезненно для себя занималась привычным для себя делом изгнания людей из домов, пока не наткнулась на семью Ангелики Феодоровны. Сначала всё шло по обыденному сценарию. Валерия легко заставила сыновей почтенной дамы оставить свои дома и вернуться в родительский. И сценарий в родовом гнезде Ангелики Феодоровны развивался привычно, пока… Пока в особняке, который был весьма важен для Мориса Дорофеевича, не появились неожиданные жильцы. О правнуках Ангелики Феодоровны девушка не знала. Пока анализировала их родственное окружение, их не было совсем, как казалось. И вроде они, взявшиеся почти ниоткуда, и не мешали ей… Но…
Первое столкновение с одним из внуков стало ошарашивающим. И это для человека, который с детства привык прятать свои эмоции под каменной оболочкой бесчувственности!..
Итак, она ехала в дом Ангелики Феодоровны и ближе к усадьбе заметила небольшую фигурку лыжника. Уже она Валерию удивила – своим стремительным пробегом, а ещё азартной соревновательностью – и с кем, то есть с чем – с машиной! Не было в доме такого жильца, который бы так весело и азартно мог гонять на лыжах!
Валерия внезапно испугалась.
Сама не поняла, чего именно. Но этот странный страх, которого она в жизни не испытывала, заставил разлететься в клочья все её эмоциональные защиты. Кроме магических, естественно. Этот страх заставил её приткнуть машину чуть ли не носом в калитку, а потом выскочить из тёплого салона и, впервые сорвавшись, накричать на невысокого темноволосого лыжника: «Кто ты такой?!» Он-то отозвался, но она всё с ужасом смотрела на него: впервые на неё смотрели внезапно ласковыми глазами. Потом она увидела девицу – точь-в-точь похожую на лыжника. Автоматически поняла, что эти двое – близнецы. Но что с этим, со своей растерянностью, делать – представления не было, и Валерия впервые же запаниковала. Появилось предчувствие, что на этот раз требование деда для неё невыполнимо. Когда она осознала это странное, непривычное для неё предчувствие, поразилась. Она видела магически! Эти близнецы почти необученные! А остальные в особняке ей по зубам! Она всегда это знала, едва начав это дело!
Но этот глупый (он не знает, с кем связа… С кем столкнулся!) Алик будто выбивал из-под неё всю защиту. Словно кирпичики – один за другим.
Ему захотелось её проводить.
Он обозвал её Белоснежкой.
Он хотел с ней погулять по саду.
Он сказал, что она симпатичная.
Он искренне хотел, чтобы она приехала
Мало того! Он не хотел, чтобы она уезжала!
А потом, когда она вынужденно (дед будто выскочил из-под куста из-за этого слова: «Вынужденно?! – орал он. – Вынужденно?! Не ври себе, дура!!») вернулась к дому из-за метели, он назвал её… красивой.
Она училась на четвёртом курсе. Она видела магически.
И она видела, что парень был искренним в своих словах.
Она ненавидела его из-за этой искренности.
Но всё равно хотела чаще попадаться ему на глаза, чтобы он снова и снова говорил, что она красивая. Ведь его слова подкреплялись мягким чувством искренности. Она не знала, что делать сейчас и… потом!.. с этой его искренностью. Она начинала впадать в настоящее смятение, еле прячась под маской равнодушия…
И с трудом удерживалась на месте, чтобы не побежать искать его, чтобы снова услышать, КАК он это произносит – Белоснежка.
Алик стоял перед дверью в коридор-переходник.
Похоже, разведывать, что не так в галерее (так часто говорил Игорь), придётся ему одному. Алька, зашуганная виденным, наотрез отказалась даже думать о том, чтобы войти в него. Но страх сестры только подстёгивал. «Капитан, обветренный, как скалы, - повторял он слова песенки, - Вышел в море, не дождавшись нас…»
Ещё раз проверил обереги, припрятанные в трикотажной кофте. Собрался с духом и потянулся к дверной ручке.
– Не смей, - холодно сказали за спиной.
– Белоснежка! – обрадовался он, немедленно оглянувшись. – Тебе тоже скучно?
– Ты?! – поразилась она. – Заскучал – и поэтому хочешь войти… туда?
– А чего нет? Пойдём со мной? – великодушно предложил он, а когда она замерла, глядя на него, как на сумасшедшего, объяснил: - Это как поход в подвал с сараями. Или на чердак, где столько интересного можно найти!
– Ты… издеваешься надо мной… - медленно выговорила она, холодно глядя на него, но в её глазах было что-то ещё, смятенное.
– Почему? – тут же переспросил он. – Почему ты решила, что я издеваюсь?
Девушка не ответила, только смотрела враждебно, хотя эта враждебность смягчалась необычной пугливостью, что ли.
– А ты? – не ответив на его вопрос, спросила она. – Зачем тебе туда?
– Интересно, - пожал он плечами и объяснил: - Сама посуди. Есть коридор, который связывает два корпуса дома. Но по нему боятся ходить, из-за чего ходят двором. Я такого никогда не видел. Ну и… хочу посмотреть.
Она всё так же медленно сказала:
– Там холодно и сыро.
– И что? – снова пожал он плечами. – Не хочешь посмотреть, что там – подожди меня здесь. Я только загляну – и выйду.
– Дурак.
– Само собой, - согласился он, посмеиваясь. – Но мне нравится, что ты за меня переживаешь. Ну что? Подождёшь меня, Белоснежка?
Она отвернулась и быстро пошла от него к лестнице.
– Я быстро! – крикнул он ей вслед.
Постоял ещё немного перед коридорной дверью и решился. Потянул за ручку. Дверь открылась легко. Изнутри и в самом деле пахнуло промозглой сыростью. Он ещё подумал, что коридор, в сущности, ничего особенного из себя не представляет. Чего же испугалась Алька?