Семейная тайна
Шрифт:
Мэри приехала сюда, чтобы снять с души тяжесть глубокой тайны и поступить правильно, но всего через каких-то два дня осознала, что ее жизнь – и жизнь ее семьи – была гораздо более запутанной, чем она наивно полагала.
– От меня он об этом не узнает, – повторила Мэри.
Как быстро она передумала!
– Даю тебе честное слово, что ничего ему не скажу. Прости. Я очень сожалею, что открылась тебе, – добавила Мэри.
Она чувствовала себя одновременно проклятой и благословленной. И сейчас мысленно благодарила небеса за то, что в конце концов все образуется – без боли и страданий для людей, которых
К обочине подъехал автомобиль, и спустя мгновение водитель уже объявлял в холле гостиницы:
– Такси до станции для Мэри Фостер.
Мэри помахала рукой:
– Это я! Спасибо. Буду через минуту.
Она шепотом задала бывшей подруге мучивший ее вопрос.
– Айлин, пожалуйста, скажи, есть ли хотя бы малейший шанс, что ты когда-нибудь меня простишь? Как бы то ни было, мне действительно жаль, что все так произошло, – убежденно произнесла она. – И если бы был хоть какой-то способ вернуть все назад, я бы сделала это не сомневаясь.
Айлин в ответ лишь промолчала, и Мэри не могла ее в этом винить.
Впрочем, даже сейчас в глубине души она была убеждена, что, хотя все они, включая ее, испытали боль, она, Мэри, сделала в этой ситуации все, что могла.
– Не нужно ненавидеть меня, Айлин… пожалуйста, – попросила она, улыбаясь дрожащими губами.
– Я ничего не могу поделать со своими чувствами, Мэри. Но перед тем как мы расстанемся, хочу еще раз повторить то, о чем написала тебе в записке. Я так и не смогла рассказать Тони о твоем аборте. Какой в этом смысл, если дело сделано? Если бы я открыла ему правду, что бы это могло изменить? Ровным счетом ничего! Поэтому я решила никогда ему об этом не говорить. Я не хотела, чтобы он знал правду тогда, и не хочу, чтобы он узнал ее сейчас. Он вообще никогда не должен об этом узнать! Поняла? Тони не должен узнать о ребенке, который мог бы у него быть! Ты совершила страшное злодеяние, но что было, то прошло. Поезжай домой, к семье, Мэри! Что касается меня, я очень благодарна за то, что у меня есть любовь мужа, которая согревает меня и бережет. А ты, Мэри? Кому можешь довериться ты? Мне жаль тебя, потому что рядом с тобой нет никого, кто мог бы выслушать тебя и успокоить среди ночи, когда чувство вины не дает тебе спать. Я могла бы выслушать тебя тогда – если бы ты пришла ко мне. Возможно, мы придумали бы какой-то план, который спас бы всех нас. Но ты не открылась мне до тех пор, пока не стало слишком поздно – и ребенка уже не было. Сейчас я не хочу иметь с тобой ничего общего.
– Понимаю, – тихо прошептала в ответ Мэри. – Мне было очень тяжело потерять твою дружбу. С самого детства мы были вместе, как сестры, и сейчас мне страшно, что я могу тебя больше никогда не увидеть и не услышать.
Айлин не ответила.
– Простите, так вам нужно такси или нет?
Водитель начинал терять терпение.
– Да-да, уже иду, – помахала ему рукой Мэри.
– О, не торопитесь! Я подожду, – ответил водитель. – Счетчик-то все равно тикает, едем мы или стоим.
Айлин решила задать Мэри еще один вопрос, не дававший ей покоя эти несколько дней:
– Как ты нас вычислила? Как ты узнала, что мы с Тони будем в Блэкпуле именно сейчас и остановимся в этой гостинице? Тебе ведь даже было известно, на сколько дней мы зарезервировали комнату.
– Я помню, что вам
Мэри бросила взволнованный взгляд на водителя.
– Прости, Айлин, но мне действительно нужно идти – иначе я рискую опоздать на поезд, а меня будет встречать дочь.
Сопровождаемая враждебным взглядом собеседницы, Мэри собрала сумки и убежала, не дождавшись Тони, чтобы попрощаться.
Убедившись в том, что Мэри покинула здание и села в такси, Тони спустился к Айлин. Он успокаивающе обнял жену за плечи и прошептал ей на ухо:
– Дорогая, я совершил ошибку, и не проходит ни дня, чтобы я не сожалел об этом. Я люблю только тебя. Только ты мне нужна, и так будет всегда.
Когда Тони обернулся, Мэри уже исчезла из виду. Исчезла из их жизни.
Быть может, навсегда.
– С вами все в порядке? – спросил водитель, глядя в зеркало на утиравшую слезы Мэри.
– Да, благодарю вас. – Она смутилась, осознав, что плачет в присутствии незнакомца.
– Из отпуска возвращаетесь?
Как все хорошие таксисты, он был словно рыцарь, всегда спешащий на помощь пассажирам.
– Можно и так сказать.
– Возвращаетесь на поезде?
– Да, я не умею водить машину. Но мне нравится путешествовать на поезде, так что все в порядке.
– Вас будут встречать?
– Да.
Заметив, что водитель любит поболтать, Мэри слегка улыбнулась:
– За мной приедет дочь, Анна, с внучкой Кэти.
– Ух ты, у вас есть внучка! – Водитель улыбнулся Мэри, глядя в зеркало заднего вида. – Внуки – это особый подарок. У меня их четверо – девочка и трое мальчишек. Самый младший – Шон, ему всего три года, настоящий сорванец. Еще есть Джон и Майкл. Ну и старшая – наша Лили, ей уже почти четырнадцать.
Он снова посмотрел на Мэри в зеркало и улыбнулся.
– Лили отчаянная болтушка. Без конца твердит о том, что станет медсестрой, как только достаточно повзрослеет. И, скажу вам, я в это верю, потому что у нее самое доброе и отзывчивое на свете сердце. Но если уж нашу Лили разозлить, она покажет характер, я вас уверяю!
На какое-то время в машине стало тихо – водитель сосредоточенно лавировал среди оживленного в связи с отпускным сезоном уличного движения.
– Я не вижусь с внуками так часто, как хотелось бы: работаю много, да и дети живут в разных местах, и до всех до них путь не близкий.
– Как жаль!
Мэри предпочла бы помолчать, но не хотела показаться грубой, не проявляя интереса к собеседнику. У нее в ушах все еще звучал последний разговор с Айлин. Сейчас у Мэри не было желания говорить о внуках… тем более с незнакомцем.
– А сколько лет вашей внучке, если не секрет? – спросил таксист.
– Она достаточно взрослая, чтобы знать, чего хочет. Независимая, уверенная в себе и за словом в карман не полезет!
Водитель рассмеялся:
– Прекрасно понимаю, о чем вы. Когда мы с Лили болтаем, у меня такое ощущение, словно из курятника выпустили всех кур!