Семейные хроники Лесного царя
Шрифт:
— Два сапога пара, да оба на левую ногу! — тихонько фыркнула она. Сняла с изножия кровати пушистое шерстяное покрывало с кистями и укрыла своего хрупкого родителя. — И как они раньше вдвоем жили? Как выжили-то?..
Сильван вскрикнул, вскинулся — и едва не утонул! Вдруг очнулся в воде, распахнул глаза, встряхнулся, от резкого движения его повело, чуть не упал, чуть не захлебнулся, хотел вскочить, но руки-ноги заскользили по гладкому дну… Чья-то заботливая рука поддержала его, другая рука отвела длинные влажные волосы с лица. Сильван огляделся: то ли пар клубился в воздухе, то ли какой-то туман застилал глаза, но он разобрал-таки, что находится в купальне. Необычной, красивой купальне, просторной, какие
— Очнулся наконец-то? — прямо над ухом негромко произнес очень знакомый голос.
— Ксавьер?! — хотел крикнуть Сильван, резко развернувшись. Но вышло сипло, едва слышно, собственное горло подвело. И развернуться толком не получилось, подвели конечности: дрожащие ноги не удержали, руки не послушались. Он неуклюже рухнул — тотчас подхваченный в объятия.
— Ксавьер! — счастливо прошептал маг, оказавшись притиснутым щекой к мокрой груди друга, всё так же по-мальчишески безволосой, отнюдь не блещущей мужественным рельефом.
Руки с трудом, но удалось подчинить своей воле: Сильван поднял задеревеневшие конечности — обнял своего самого близкого, самого лучшего, единственного на всём свете друга в ответ, стиснул со всей имеющейся силой! То есть еле-еле. Просто повис на нем. Сполз бы под воду с бульканьем, если б его не удерживали под мышки.
— Как себя чувствуешь? — спросил эльф, перехватил поудобнее и погладил по волосам, темным от воды. Сильван мимолетно удивился: откуда вдруг взялись такие длиннющие волосья? Кажется, до ягодиц достают, он вроде бы чуял, как кончиками под водой щекочут. Вот же «облегчение» обнаружить, что руки-ноги как чужие, а зад на щекотку реагирует!
— Странно, — ответил маг. Язык тоже был каким-то деревянным, негнущимся. И привкус во рту противный, сладко-ржавый, приправленный горечью трав и приторностью мёда. Его чем-то опоили? — Ксавьер, у меня глаза болят. И голова гудит. И вообще всё болит. Почему?
— Глаза остекленели, теперь отходят, вот и болят. Это пройдет, потерпи немного, — отозвался Яр. Собрал колышущиеся по воде волосы, перекинул приятелю за плечо, чтобы открыть спину, потереть выступающие позвонки мочалкой из мягкого трёпанного лыка. Правда, не столько мыл, сколько гладил: костлявые плечи, худые руки… Шею вот намылил от души. Теперь, когда миновала опасность потерять друга навсегда, Яру очень-очень захотелось предъявить ему старые счеты и высказать всё, что на сердце накопилось, потребовать ответ за несправедливую обиду!.. Однако он сдерживался.
— Ксавьер, что со мной было? — спросил Сильван, жмурясь от осторожных прикосновений, от тепла, от заботы. Мышцы покалывало, онемение постепенно сходило с конечностей, к коже медленно возвращалась чувствительность. Словно он оживал после долгой могильной неподвижности, и это ощущение было восхитительным! — Кажется, мне приснился кошмар.
— Какой кошмар? — мурлыкнул на ушко эльф. Взялся умащивать ему волосы одуряющее ароматной густой смесью, да заодно сильными тонкими пальцами массировать кожу у корней, отчего назойливое гудение в голове развеивалось, и почему-то хотелось плакать.
— Ужасный кошмар, Ксавьер! — всхлипнул некромант. — Ты даже представить себе не можешь такой ужас. Как будто бы мы с тобой поссорились. Будто я отверг тебя, вот же идиот! И ты ушел, оставил меня. А потом за тобой ушел и Харон, обозвав меня идиотом, и он был чертовски прав… Боже, как хорошо, что мы вместе! Пожалуйста, не отпускай меня. Держи меня, пожалуйста! Прошу тебя!..
Яр
— И что было потом? После того, как ты остался один? — подбодрил высказаться Яр, проведя мыльными ладонями по лопаткам, по бокам. Остановился на пояснице, позволив обхватить себя за шею, прижал к себе, уткнувшись подбородком в костлявое плечо.
Сильван блаженно жмурился:
— Ничего хорошего, Ксавьер. Какое облегчение, что это был только сон! Я скитался, потерянный. Потом нашел мертвого младенца гоблина, девочку. Я оживил ее, взял с собой. Затем нашел какое-то гиблое местечко, потратил уйму сил, чтобы построить чертову кривую башню… Потом… Потом к нам явился Марр. Он что-то пытался мне рассказать. Твердил, что был в плену, эльфы заточили его в темницу… Просто хотел оправдаться. Но я не желал слушать. И еще он… он покалечил моё дитя, а я так сражался со смертью за ее искорку жизни. Я вспылил, и мы устроили безобразную драку. Марр улетел, обиженный до слез. А я… я оказался идиотом. Я думал, что спасаю моё дитя, а на самом деле я бросил ее. Одну. Без поддержки. Я такое ничтожество… Ксавьер, я даже в своем собственном сне — ничтожество. Почему ты не покинул меня такого?
— Потому что люблю тебя, — просто сказал Яр.
Сильван чуть отстранился, чтобы взглянуть ему в глаза.
— Я тоже люблю тебя, Ксавьер, — прошептал маг. Погладил мокрой рукой эльфа по щеке, пальцами другой руки вплелся в густые зеленые… зеленые?.. да, зеленые волосы, заставил его чуть пригнуть голову, чтобы их губы оказались в непозволительной близости. Сильван торопливо зашептал, глотая слова, словно боялся испугаться собственной откровенности и замолчать уже навсегда:
— Я не хочу, чтобы такой кошмар сбылся наяву. Ксавьер, ты всегда заботился обо мне. Ты всегда помогал мне. А я, жалкий неудачник, боялся, что рядом с тобой окончательно стану никем, лишь твоей жалкой тенью. Я боялся, что влюблюсь в тебя окончательно, утону, растворюсь в тебе. Поэтому первым оттолкнул тебя. Прости меня? Пусть это было лишь во сне, но я…
— Это не было сном, Сильван, — произнес с безграничным сочувствием Яр. Он не отстранился, но прикоснулся указательным пальцем к губам друга, словно запечатав уста. — Тебе всё это не приснилось. Прости. Прости, что я не отыскал тебя раньше. Что тебе пришлось вытерпеть это мучительное заточение в собственном теле. Мне очень жаль.
Сильван не мог поверить. Он словно вновь окаменел, застыла растерянная полуулыбка на губах, на его лице жили только глаза: недоуменные взмахи ресниц, лихорадочное движение зрачков, словно он пытался увидеть истину, всматриваясь в глаза напротив.
— Значит, я правду прогнал тебя? — тихо произнес некромант. — Мы не стали любовниками?
Яр рассмеялся:
— К несчастью, нет! Хотя для меня — определенно к счастью. Кстати, тогда я даже не сразу понял, что ты стал смотреть на меня иначе, не просто как на друга. И да, мне было очень больно, когда ты потребовал оставить тебя в покое и убираться прочь…
— Ксавьер, я… — перебил его маг.
— Силь! — нахмурился Яр.
— Ксавьер, позволь!.. — разволновался тот.
— Силь, дай сказать, наконец! — прикрикнул строго Яр. — Да, мне жаль, что ты испугался тогда. И скажу честно, мне до сих пор очень обидно, что ты вообразил, будто я могу оказаться таким же корыстным, как твой дракон. Вот как ты мог вообразить подобное? Как?! Разве мы не были вместе столько лет? Разве не пережили столько… Столько всего было! Силь? Как ты мог заподозрить меня в подобном бесчестном коварстве? Разве я давал повод? Скажи, чем я тебе не угодил?