Семейные хроники Лесного царя
Шрифт:
— Ксавьер, я… — виновато опустил глаза Сильван, но Яр взял его за подбородок и заставил не разрывать взгляды. — Я испугался. Вот именно! Ты ничего не просил от меня. Я не знал, почему тебе нужен. Я не понимал, почему ты со мной! Я испугался, что однажды ты затребуешь такую цену за свою заботу, которая окажется для меня непосильной. Ты приучил меня зависеть от тебя. И я побоялся, что однажды ты можешь уйти, оставить меня, когда я окончательно стану беспомощным… Поэтому я…
— Поэтому ты не стал дожидаться и оттолкнул меня первым, — вздохнул
— Ксавьер, у тебя волосы зеленые, — невпопад заметил Сильван, негнущимися пальцами поймав локон за кончик.
— А у тебя фиолетовые! Силь, я изменился. Я давно не Ксавьер. И даже перестал быть эльфом. Яр, царь Леса, приятно познакомиться, прошу любить и жаловать.
Сильван неуверенно улыбнулся:
— Мне тоже звать тебя Яром? Так непривычно.
— Можешь обращаться «ваше величество» — так будет непривычно для меня, — отозвался Яр.
— А почему у меня волосы фиолетовые? Были же черные.
— Ты долго стоял на свету, вот и выгорели. Но тебе и так очень хорошо, Милке нравится до визга. А может, тебе на голову вылилось какое-то из твоих зелий, упало с полки. Ты сам не помнишь?
— Нет. Что-то смутное перед глазами мелькает: комната, заросшая ветками, разбитые окна… Ох, голова опять заболела. Может, ты и прав, может меня и стукнула упавшая бутылка или горшок. У меня там нет синяка?
Яр отвел его руку ото лба, приложил свою ладонь, теплую, покалывающую волшебством и нескончаемым ручейком силы, освежающей, как сок кисловатых лесных ягод. Сильван блаженно закрыл глаза… И даже ухом не повел на громкий шепот откуда-то со стороны, ворвавшийся в купальню вместе с дуновением сквознячка:
— Па-а-ап! Вы там не утонули? Долго еще отмокать будете? Ванечке пора настой пить! Бульон опять разогревать придется! Ну, па-ап!
— Брысь! Не подглядывай за мужчинами! — оглянувшись через плечо, шикнул Яр.
— Ой, было бы у вас там на что смотреть! Нашлись мужчины, одно название! — в тон отцу фыркнула Милена и обидчиво хлопнула дверью.
В наступившей тишине где-то звонко и отрывисто капала вода. А за стеной или под полом тихонько стрекотал сверчок.
— Силь?
— М-м?
— Я всё равно люблю тебя. Если бы ты тогда прямо предложил сделаться любовниками, я согласился бы, не задумываясь. Но при этом я не стал бы любить тебя ни больше, ни меньше. Однако теперь на этот же вопрос я ответил бы отказом. И всё равно мои чувства к тебе остались прежними, не больше, не меньше.
— Отказал бы из-за того, что я тебя… — печально вздохнул Сильван. Впрочем, он и сам не мог сейчас определить, печалиться ему или вздохнуть с облегчением.
— Нет, — покачал головой Яр. Мечтательно признался: — Из-за того, что я хочу от тебя ребенка!
— Сдурел? Или перегрелся? — вырвалось у некроманта.
— Я совершенно серьезно, — заверил
Сильван нахмурился, задумавшись — его друг впрямь не шутил. Маг скривился, голову вновь сжало раскаленным обручем боли. Но он через силу продолжил размышлять, для уверенности рассуждая вслух:
— Значит, мне не привиделось: пока я лежал без сознания, ты опять меня потрошил. Что ты со мной сделал на этот раз?
Он опустил руку в воду, поискал внизу:
— Ты переделал меня в женщину? Может, я уже беременный? Если ты чего-то хочешь, ты ни перед чем не остановишься.
Яр расхохотался. Сильван нашел, что искал, удостоверился, но всё равно обиженно поджал губы: он-то знал, на что способен его друг, сам воочию не единожды видел, как тот безжалостно обходился с людскими телами, попавшими в его власть. О том, что сам перекроен им от шеи до пят, некромант и думать не желал, и забыть не мог.
— Как такое взбрело тебе в голову? — удивился Яр. — К тому же я ведь только что тебе сказал, что нам не быть любовниками.
— Тебе и не надо ни страсти, ни любви, — буркнул маг. — Вложишь внутрь и вырастишь.
— Глупости! Дай уберу мигрень, а то ты…
Но Сильван резким взмахом отбил протянутую руку. Даже отсел подальше. Правда, едва со ступеньки под воду не соскользнул, но Яр его удержал — и сам отодвинулся, чтобы не нервировать зря.
— Будто я не знаю, как ты относишься к людям! — бросил, рассвирепев, маг. — Даже к диким зверям у тебя больше сострадания! Делаешь с нами, что заблагорассудится! И не спрашиваешь разрешения!
Яр помрачнел:
— Во-первых, в этот раз я спросил у тебя разрешения. И пусть ты наверняка этого сейчас не помнишь, но ты был в сознании и дал согласие.
— Как? Я говорил с тобой в бреду? — разозлился Сильван.
— Ты не бредил! Ты хотел жить! И это была единственная возможность! — вспыхнул Яр. — Ты моргнул мне!
— Моргнул? — выразительно повторил маг.
— И во-вторых, — повысил голос Яр, — с каких пор ты причисляешь себя к людям? Ты некромант! Ты дважды умер! Трижды, если считать этот раз тоже. И два раза из трех тебя убили люди!
— Поэтому ты и был со мной так долго! — обвинил его Сильван. — Ты ненавидишь людей! И вообразил, что я обязан ненавидеть их так же сильно, как ты. Ты их презираешь! И как любопытный мальчишка, не отказываешь себе в удовольствии при каждом удобном случае выдергивать им лапки и обрывать крылышки, как каким-то бессловесным жукам!
— А вот это ты напрасно! — уже почти кричал Яр от несправедливого приговора в свой адрес. — Во-первых, у людей нет крылышек!
— Нет, иначе бы и их ты с наслаждением выдернул, — съязвил Силь, сложив руки на груди.
— Тьфу, это ты меня запутал, — отмахнулся Яр. — Во-первых, жуки вовсе не бессловесные. Они умеют общаться по-своему!
Сильван округлил глаза: эльф пугал его и смешил своим сумасшествием. Ксавьер и прежде не отличался здравомыслием, теперь, похоже, стал совсем плох.