Семейные хроники Лесного царя
Шрифт:
А Рогволод, выведя из родного терема царевича под локоток, словно украденную невесту, сиял физиономией ярче червонца! И поднявшийся злой ветер, кидавший песок в лицо, его не пугал. Не обращал внимания на шелест и скрип деревьев, мимо которых шли. Мешала высокая трава, хватающая за ноги словно нарочно сплетенными петлями, хлестали встречные ветки. Он не верил самому себе! И уже прикидывал в уме, как далеко с такой покладистой «любовницей» он сумеет зайти, ибо эдакой удачей, идущей в руки, грешно не воспользоваться в полной мере.
У Драгомира сердце было не на месте.
Драгомир крепко зажмурился, помотал головой, прогоняя непрошенные мысли. Не его это рассуждения! Внушенные сомнения — он-то сам нисколько не сомневается, что полюбился князю. По-своему, но стал приятен ему и дорог. И тот честен с ним, не обещает невозможного, не клянется в вечных чувствах, не скрывает, что везет в город тайной любовницей, на позорное место бесправной комнатной девки. А то, что сердце зовет назад — так это трусость! И отцовские чары.
Мир оглянулся вокруг: Лес хмурился, небо оделось тучами, деревья шумели листвой. Он мысленно попросил прощения за причиненную тревогу. Пообещал, что с ним всё будет хорошо, что он обязательно будет счастлив. В конце концов, Новый Город рукой подать — не на цепь же посадит его князь в хоромах! Драгомир найдет время, чтобы приплыть на родной берег, навестить семью.
«НЕ УЕЗЖАЙ»
Лесной царевич вздрогнул.
— Замерз неужто? — заметил Рогволод, обнял за плечи: — Или переживаешь? Не бойся, тебе в моем городе понравится! Золотого терема не обещаю, но на скотный двор точно не отправлю.
Князь громко рассмеялся собственной шутке.
Мир же резко отвернулся, низко опустил голову: на мгновение он отыскал глазами среди зарослей пятно мрака, откуда всей кожей ощущал пристальный взгляд.
«Прошу тебя!»
«Не проси.»
Полил дождь, холодный, непроглядный. Словно в полдень наступили сумерки, летом — зимние, густые, тоскливые.
Ждавшие на берегу лошади нервничали. Дружинники, явившиеся при оружии, говорили слишком громко, отвешивали пошлые шуточки. Когда завидели князя, да не одного, загоготали гусаками:
— А мы-то переживали! Мы-то гадали, не помер ли! А наш князюшка удалец, слетал на чертов бережок за чертовкой!
— Ведьму лесную себе нашел? Она его, что ль, после ран боевых выходила? Да в оплату за услугу потребовала ее под венец отвести?
— Под венец вряд ли, а возлечь на брачное ложе с такой чаровницей незазорно!
Парню, попытавшемуся ущипнуть «красотку» за мягкое место, князь с размаха и без
В седло Мира подсадил сам Рогволод. Лесной царевич думал только об одном: как бы в обморок не уплыть. Схватился за врученный повод, словно утопающий за соломинку.
Брод переходили верхом, лошадям вода пришлась по брюхо. Кони всхрапывали, недовольно ржали. Драгомир беззвучно молился, чтобы Лещук Илыч не наслал на них мавок-щекотух. Но водяной, к счастью, решил не вмешиваться в сугубо семейное дело.
«Простите меня. Прощайте!» — Мир знал от отца, что в городе не сможет связаться с Лесом.
«Возвращайся!»
Драгомир порадовался, что дождь не прекращается, да от лошадей было полно брызг — не нужно вытирать мокрое лицо. Он улыбался, кусая губы: непонятно, как можно быть таким счастливым и верить в хорошее, когда всё внутри просто кричит от предчувствия беды. Нет, это не предчувствие. Он просто трус. Впервые ушел из дома — и теперь готов реветь, как девчонка.
Драгомир оглянулся, ища взглядом князя: вон его могучая спина, далеко впереди за серым маревом ливня.
Прежде чем вновь опустить голову, Мир заметил, с каким пристальным вниманием смотрят на него едущие по бокам воины. Его быстрый взгляд тоже увидели:
— Эх, девка, сидела б ты лучше в своем ельнике, — покачал головой тот, что постарше.
— Почему именно в ельнике? — хохотнул молодой, получивший по челюсти. Игриво подмигнул осмелившемуся вновь поднять глаза полуэльфу. — Такие ягодки в малинниках спеют!
Старший его товарищ досадливо сплюнул на молодецкую недалекость.
Драгомир выдохнул, когда лошади из воды стали выбираться на берег. Городские стены были видны уже отсюда, возвышались на верху крутого склона, что еще предстоит им преодолеть. Но теперь Миру сделалось гораздо легче, тоска отступила, с нею и дождь поредел, стал лениво накрапывать. Кое-где на небе показалась просинь. А вдалеке сквозь разошедшиеся сизые тучи прикоснулись к земле и речным водам косые стрелы солнечных лучей.
====== Глава 7. Томил (второй том) ======
Молодой рыцарь, которого Светозар героически спас от компании разбойников, оказался славным парнем. Больше того, за один лишь вечер Тишка и его новый знакомый сошлись, как будто друг друга всю жизнь знали. Чему, правда, немало поспособствовал бурдюк с вином, нашедшийся в багаже у оруженосца — это именно его защищал бравый слуга всеми силами от напавших, а вовсе не своего хозяина. Но ради спасителей оруженосец, скрипя зубами, согласился поделиться своим достоянием. Вина было много, из закуски нашлись только пережаренная рыба и подмоченный хлеб, поэтому очень скоро на полянке, где путники расположились на ночлег, зазвучал громкий смех, стали произноситься клятвы в вечной дружбе, естественным образом перешедшие в жалобы на сложности бытия странствующих искателей подвигов.