Семейные тайны
Шрифт:
"Ты послушай, Айша!! Хоронить не торопитесь, жив (и зачем она прочла ей?..)! Надоело играть в ваши игры. Как устроюсь (но где??) - сообщу". Расплакалась. Ну что за сын?
"А деньги? На какие деньги он поехал?
– спрашивает Айша.- Как бы…" - Не докончила.
Айна вспыхнула: не смей!
"Боюсь,- Айша ей,- что и его, как Асию…" (мол, отрезать придется).
"Ну нет, этого не будет!"
И письмо тут же пришло: "Не пытайтесь меня искать (за что им такое? чем они провинились?), не то перед всем миром!.." (угроза? или кто подучил?). А когда эту записку прочел Аскер, сначала был гнев, потом боль, и тут же сел, пока чувства свежи, и сильная строка - "Неотвратимое случилось…" - стала прокладывать тропу, работал увлеченно, реальный
И Джанибекова семья, а брат Сальми… но прежде об Анаханум. С тех пор как расстроилось с Бахадуром, и она ни за что, как думала Сальми, видя в дочери самою себя, не простит ему измены, жила на берегу моря, где ей подыскали Девичью Твердыню в миниатюре, копию той, что в городе, и никакие ей потрясения не страшны: ^стояла и стоять будет! Обыкновенный домик на сваях, и липла к ним, светясь, радужная пленка, оставляя черный след мазута, а в домике электричество и газовая плита, и по ночам, как зловеще подуют ветры и загрохочут волны, задыхалась свеча, зажженная для того, чтобы отбрасывать длинные тени, и дрожал от страха ее язычок,- а потом наступал штиль, у Анаханум гостили родители, сидели молча, глядя на огненный закат; и она часто вздыхала, куталась в шаль из верблюжьей шерсти; а брат Сальми, известный каратист Салим, оказавшись под развалинами, засыпанный землей, сумел - это ж так просто у йогов, а он и есть йог!
– прожить на изрядный запас кислорода в легких, пока его не откопала специальная бригада, в которой и братья Унсизаде, и рослые парни из дружины Айши,- в городе десятки спасательных команд, работа нашлась всем: и сестрам, и сыну Друга Детства от первой жены, и танцовщице из дьявольски красивого дворца, всякого рода всевидящим очам, добровольцам, и шефу Нисы, новоявленному философу, который состязался с Гегелем, и бывшему кавээнщику, и даже той, что страдала астмой ("Мы, женщины, любим вас, дорогой…"), учет и контроль нужны везде.
А кто-то в командировке. Художник, хотя он больше очищал дороги от завалов, нежели держал в руках кисть, переживал как личное горе разрушение старых глинобитных домов, и эти крыши, открытые бездонному мирозданию,- любит летом, когда жара, спать на крыше, глядя на крупные звезды над головой, и под утро, когда небо дышит холодом, влезть под теплое одеяло,- сколько сюжетов погибло!..
И залило подвалы, где видимо-невидимо, особенно под мельницей, тонкохвостых, острозубых, которых и коты боятся: поистине - нет худа без добра!..
А кто-то в поле: Адил, ему нужен трудовой семестр, и Муртуз - младший, могучий организм требует разрядки; Ниса уехала с матерью, что же до Правой Руки, то он проводил эти летние дни - сколько лет без отпуска!
– на крутых песчаных берегах широкой светло-голубой реки в кругу семьи, и синеглазая его жена, услышав по "Маяку" в ясное утро тревожную весть, не сразу поняла, что речь об их городе, а муж немедленно облачился в служебный костюм и вылетел: сначала скоростным самолетом до ближайшего морского порта Крепостного, а там на двухпалубном тихоходе.
Не все дома пострадали, кое-кто даже не слышал толчков: ни вертикальных, когда резко подбрасывает снизу вверх, ни горизонтальных, когда кровать, если она на колесах, выносит на середину комнаты,- рухнули главным образом, как об этом уже было, одноэтажные глинобитные дома да старая мельница, это ж ясно, пришел им срок, отслужили свое; не ощутил толчков и тот, с кем обменялась Асия, бывший дом Расула и Лейлы оказался крепким, из домов миллионера-нефтепромышленника,- говорун со своей многочисленной семьей видел сны, где
Какие-то суеверия и допотопные разговоры о возмездии: страдают, мол, лучшие, и приходят-де эти возмездия не извне, а изнутри. А разве было предупреждение, которому не вняли? Придумают же такое!..
И вспоминают, но кто мог услышать? как Асия кричала в трубку, никто не вышел замуж по любви, а коль скоро так, то и женился тоже, зачаты без любви,запуталось, исказилось, покорежилось, не поймешь, с какого боку подступиться, и где та нить, держась за которую было уже, лезут на бумагу штампы, клубок, узлы и прочее. Раскипелось, забурлило… что поделаешь: стихийное бедствие, и вовсе не возмездие, когда сгустки, сгустки, скопление (туч? обманов? фальши? чего??), и они, материализуясь, проникают вглубь, сквозь земную кору, и… додумаются же!., дают о себе знать выбросами и толчками,- все эти аварии, катастрофы, то здесь трясет, то там мстит, и нет им конца, ибо копится и копится (о чем уже было).
А что до дома, где на высоком, как небо, потолке виднелись смутные линии нависших ангелов и контуры крыльев, там лишь на потолке с неровными серыми пятнами'появилась трещинка, и прошла через тонкую розоватую шею ангела, у которого и без того ноги на той стороне, за перегородкой-стеной.
Да-с, потеснились в высотных домах, и бывший караван-сарай, в котором нынче КамышПром, предоставил оставшимся без крова свои кельи, ведь некогда здесь размещались и мулы, и кони, и верблюды, а Шайтаний дворец оказался настолько емким, что вся Нагорная часть до Волчьих ворот и Низинная до Овечьей долины нашли приют в его залах, сценах, лоджиях, балконах, верандах и даже подземных служебных помещениях, оборудованных по последнему слову техники, с кондишнами.
Но чудо: забил фонтан чистой воды на Колодезной улице, где бывший дом Муртуза Кудрат-оглы! Сама природа пришла на подмогу, заменив этим мощным фонтаном вышедший из строя шолларский водопровод, проведенный, в эти районы в давние времена на средства нефтемиллио (это легенда: чуть что, и всплывает имя вездесущего родича девяностолетнего старца, трех лет до ста не дожил).
Нарушились, правда, всякие видео и слышно, ибо тот, кто создавал их, известный Зурначиев - о нем никаких вестей,- не учел, а скорее всего начисто упустил из виду сейсмический характер здешних земель, где молодые горы, но говорят, что это - поди узнай, кто распускает слухи!
– уже не понадобится, ибо… короче, явился как будто тот, кого Джанибек опасался,- а кто еще был третий, кроме Ильдрыма и того, похожего на косаря? Якобы сигналы сработали, мелодичные, но ультрамощные клаксоны.
А пока они явятся и призовут к ответу, успеет-таки Анаханум, вырвавшись из плена,, найти Бахадура и, к его удивлению, сказать, что… и Бахадур, растерянный и потрясенный, не ожидал от нее такого, не сдержит слез, после которых сердце его смягчится, но не настолько, чтоб потерять голову и дать тому, другому, кто сидит в нем, расслабиться, поддаться голосу шайтана; и хорошо, что сдержался: надо еще разобраться, что к чему и какие еще подуют ветры, а до расплаты, 'когда подводишь итоги (а есть еще такие чудаки?), очень далеко, не верится, что она когда-нибудь придет, эта старость.
С тех пор как это случилось, прошло немало лет, и чудо-город с помощью друзей по ту сторону хребта и по эту моря (а тогда летали и летали самолеты днем
и ночью, плыли пароходы, а на набережной белели, как паруса, палатки,- но быть начеку, ибо время убыли ушло, и, к счастью, вода в море начала прибывать, и, может, не понадобится ломать русла полноводных северных рек, поворачивая в южные края) ныне краше, чем когда бы то ни было, да и другие времена наступили, хотя не все старые традиции отомрут, ибо велика сила привычки: Вечный Поклонник, как и в прежние годы, рассказывал истории, приключившиеся с ним.