Семейные тайны
Шрифт:
Потом пошли слухи, что бегуны тревожат дух якобы похороненного здесь автора все того же злополучного романа "Исповедь проповедника", и фраза полетела над краем: "Доконали бедолагу!.." Сказывают, мечтал об уединении, сожалея на склоне дней своих о содеянном,
И однажды кому-то усомнившемуся взбрело в голову раскопать могилу, и в ней, случается такое, никого не оказалось: кто-то из клана, очевидно, аранцев, воспользовавшись исчезновением ниспровергателя, поторопился успокоить живущую в свое удовольствие публику, дескать, хулителя уже нет, кейфуйте, делайте карьеру, обогащайтесь и размножайтесь, довольные днем текущим и не думая о будущем.
Но если он жив, коль скоро могила пуста, то определенно пишет, ибо ни на что другое, увы, больше не способен, а впрочем, разве что изменишь?..
да, много воды с тех пор утекло, новые времена, новые пути-дороги, новые семейные тайны, и не скоро сокрытое вчера станет завтра явью, хотя, казалось бы, сброшены все покрывала и не прячется под чадрой ни один лик: будь то женский или мужской, и такое случалось, а страсти, которые были, есть и будут, в ком-то угасли, в ком-то разгораются, а в ком-то, ясное дело, еще копятся, чтоб вспыхнуть всепожирающим огнем, и потому автор, гонимый течением дней, просит читателя не утруждать себя поисками аналогий в романе, написанном в память об
– как ты там, друг?..
"похороните и забудьте дорогу к могиле",- завещал он, так и не разъяснив причину, и каждый раз, проходя мимо его дома, я слышу его голос и задерживаю шаг:
– насылсан, ийи даст?
– неизменно спрашивал он, и отчего-то по-турецки, мол, как тебе живется, друг сердешный?
– яхшыйам,- отвечал я ему на своем тюркском, дескать, никаких печалей, но он чувствовал, что на душе у меня неспокойно и, понимая, что словами мало что выразишь, брал в руки тар, и струны звенели, погружая меня в удивительно чистый мир, полный света и добра, и все люди казались мне родными, еще не все потеряно, думал я, коль скоро есть у нас такая музыка, только боги и могли ее создать, эту музыку, и таяла, таяла боль, гордостью, наполнялось сердце, и я вспоминал своих сородичей, родных вспоминал.,, но отчего так горько на душе, и еле сдерживаюсь, чтоб не разрыдаться, льются и льются слезы, и никак не приходит успокоение.