Семейные тайны
Шрифт:
Это их стремление, Лейлиной родни, принизить! Мол, и род его никудышный, и отец! А чуть что, вознести свое. Недолго повисели рядом его отец Салам и дед Лейлы Кудрат-киши. "Ну да, ведь вы - Аббасиды!" - шутил Расул. А сам не гордился разве?! Особенно их дедом, это ж начало начал их взлета, в любой книжке прочтешь о нем и в музее увидишь фото, и экскурсовод расскажет, как неистово бился, и это сущая правда, опытный, закаленный и вспыльчивый сын пастуха Кудрат Аббас-оглы, оттого и все они Аббасовы, с заморскими интервентами, как о том напишет и Аскер, а потом
"Кто к нам примкнет, того и вознесем",- говорила Айша, оглядывая зятьев.
И вдруг пробила все толщи и вырвалась наружу мысль из далекого прошлого, сначала вроде бы игры, что у Расула - другой отец, не тот, кто умер, не оставив в жизни заметного следа, а другой.. Может, с детства отложилось в памяти, а потом знаки ожили? Расул был третьим, двое до него умерли. И после него двое родились - тоже умерли:
"А ведь очень они похожи!!"
Кто ж это говорил?.. Собрались вокруг стола, семейный альбом перелистывают, уставились на большой портрет двоюродного брата матери, вспыхнул ярко и погас августовской ночью, сглазили, сокрушалась Месме. Это из банальных - арест в поезде: отправляют в командировку и на полустанке каком или оживленной станции высаживают (с женой),- ему вышка, а жене ссылка.
Да, ни одну семью участь сия не миновала, и жертвы были в каждом доме, впрочем, и палачи тоже, ведь не обязательно с топором в руке, примитивный дедовский способ, кто-то и топорище делал, вспомнилась притча, бабушка Расула рассказывала, помнит лишь, что спорили в роще молодой и старый дуб, мало их осталось, нещадно рубит их топор. Молодой говорит, жалуется: "Топор жесток, остер, пощады не знает". А старый дуб ему в ответ: "Виноват не топор, а мы. Сила его в топорище, а оно из дуба сделано, наше, потому и рубит так крепко".
Толковала бабушка, смутно помнит Расул, и про палачей и жертвы, говоря, что жертвы - те же палачи, и они не успели первыми до топора дотянуться, "стульная, говорила, борьба", и стул при этом был для нее чем-то вроде трона или, скажем, кресла (крутящегося?):
– Это борьба за стул, кто кого одолеет, А Месме ей на это:
– Выходит, мог победить и твой племянник?
– Мог.
Месме сердилась:
– По-твоему, нет разницы между палачом и жертвой?
– Сегодня он палач, а завтра он жертва. Но жертва палачом уже не станет.
– По-твоему, что четырехглазый, что твой племянник, все одно?!
– Почем я знаю, что у них там было, когда они дорвались до власти?
– Вот какая бабушка была у Расула!..
– Ну тебя!..- Месме уходила от ссоры: мать не переубедишь.
Расулу, помнит он, очень хотелось походить на дядю. Выискивал, глядя на его портрет, сходство с ним: нос? брови? лоб чуть выпуклый? А вдруг правда, думалось, что он и есть его отец?
– Где ты собираешься жить? Надеюсь, не в гостинице?
– Почему бы и нет?
– любит с ходу возразить, но согласен, молва молниеносно распространится: "Расул-муэллим
– А как же? У Асии разгар полевых работ…
И умолкла.- Ревность? С каких пор?! Старое чувство, она давно изжила… но кто о том знает? Иногда пробивается.
Жаль, что Расул не взял у Лейлы ну хотя бы усы или те же густые брови, которые легко приклеиваются; но довольно и больших защитных очков, или парик мог взять, Лейла привезла из поездок их немало, всевозможных оттенков - и седые, и жгучий брюнет, и блондин, и огненно-рыжие.
Когда прощались, Лейла прижалась к Расулу, зря она затеяла разговор о его отце,
– Прости меня, Расул,- шепнула. И за отца, как понял Расул, и за то, но не может предположить, что случится, когда он уедет, скорее бы остаться наедине с собой, разобраться: увлечение? страх перед уходящей молодостью? или вдруг вниманье, какого не знала, и что-то в ней неведомое самой открылось? а у Расула ком обиды застрял в горле, еще чуть-чуть бы Лейле не отпустить его, не отстраниться, как думает Расул за Лейлу, малую малость еще, чтоб тепло свое передать, как это прежде бывало, но холод и от рук, и от взгляда, и оттаяла бы обида; но все реже и реже возникает ответное чувство, и разъединились, прячут друг от друга глаза, ни слова перед' прощаньем, скорей бы.
То есть как это их самолет не принимают?! Вылетели по графику, и за час погода расклеилась?
Впервые с ним такое, чтоб не принимали. А то проведут отдельно, где-то в стороне стайкой сбились люди, ив первый салон, до посадки еще. Уж не интриги ли? Мол, вы покружите, пока не узнаем, с какой целью Расул к нам летрт (?). Чепуха всякая в голову лезет.
Самолет кружил долго: топливо сжигает или место ему для посадки расчищают? И сел в неведомом городе, такие шутки погоды: штиль, и вдруг норд черные тучи пригоняет!..
Убить время, но как? А вот и она!.. Заметил ее, когда багаж сдавали (привычка: кого-то, кто приглянулся выделить из массы), медленно двигались к весам. (А как было: вещи сданы кем-то, кем-то будут получены, и в номере гостиницы ждут хозяина.)
Съежилась, в чем только душа держится. В ресторан?
Накурено, гарь! Покрутился у киоска, глянцевые обложки, значки-сувениры, а вот и сосед, что бубнил о каких-то животных, которые-де, "чуя близкую смерть, возвращаются умирать на родину"; что за родина у животного?! "Туда, где появились на свет". А тут стало трясти - ощущение взмахов крыла, оторвется еще!..
И как долго будут торчать в незнакомом городе?
Снова она! Он долго смотрел, как она удаляется не спеша. Вот и опять: стоит чуть боком к нему, это сочетание смуглости и синих глаз, изучает расписание, вот-вот обернется, почувствовав его взгляд,- нет, не обернулась.
Встал к справочному окошку, множество вынужденных посадок и задержек. Экономия горючего? Давно не приходилось становиться в хвост очереди, когда же в последний раз? Не вспомнит. Неужели только в годы войны? Когда за керосином. Или хлебом.