Семейные тайны
Шрифт:
Раскачивает вышку, она сейчас рухнет, врывается ветер в гигантский зал, и над ухом Расула вдруг крик Асии: "Ты! Ты его убил!.."
Это им, Расулу и Лейле, рассказывали, как кричала Асия в тот трагический день, когда в море на одиноком основании в шторм погиб Ильдрым. Но на сей раз она кричала не на Хансултанова, как тогда наяву, а на Расула!
"Но почему я?" - оправдывается он и, от понимания, что Асию не убедить, такая досада.
"Ты! ты!" - кричит Асия, а он стыдит ее, напоминает, как они приютили ее.
"Ах, благодетели!
– это так непохоже на Асию, чтоб измывалась.-
"Это чудовищно",- думает Расул и ищет глазами Хансултанова, какие-то танцы в пустом зале, и зятья-свояки в масках, а единственный любимый брат этих сестер Бахадур - в маске диковинной хохочущей птицы с орлиным клювом, но не орел и не филин, ястреб - не ястреб и даже не чайка, он и шепнул Расулу: "Вот он!"
Расул подбегает к Хансултанову, рвет с его лица маску добродушного медведя, а это и не Хансултанов вовсе, "а Джанибек!., "И он слышал,- с ужасом думает Расул,- как Асия обвиняла меня в убийстве!!"
И, не выдержав холодного взгляда Джанибека, а только что тот глядел добродушным медведем, выбегает из зала, от волнения весь взмок, и оказывается на улице, которая носит имя Ильдрыма, идет, страхи уже позади, а ему навстречу (снова беспокойно забилось сердце) Джанибек, но ростом отчего-то высокий (когда успел вырасти?) - ах вот почему: на ходулях он!.. Раскачивается из стороны в сторону, становясь выше и выше, ударится сейчас о стену (или перелетит через крышу за дом),- просыпается Расул. Да, не сон, а спектакль, и долго лежит, с трудом приходя в себя и, оглушенный увиденным, не понимая, что все это значит?.. Рассказать Лейле?.. Нет, не расскажет: обещал никогда не говорить о Джанибеке, а тут - он, и ужас Расула.
– Поезжай один. НО ОТЧЕГО ТАКАЯ РАДОСТЬ?
– Ас обожаемыми сестрами повидаться не хочешь?.. Ах да, я и забыл, ты можешь каждый день глядеть на них, особенно на Айшу!
У Лейлы, занятой в кукольном театре (разгадка сна-спектакля?)'хотя сезон на исходе, новое увлеченье - воспроизвести сестер. Стоят они, эти куклы-сестры, по старшинству впритык на подоконнике в ее мастерской: толстушка Айна, чернушка Айша, тоненькая и стройная, как все четные сестры; дальше она сама, Лейла (автопортрет?), но себя - потом, не сейчас. Сначала появилась Айша, их лидер, только ее и думала создать, эту неуемную энергию; и упрямство; и… как бы выразить это? напролом! добиться своего во что бы то ни стало! да, именно это!
"Всех вас выдам замуж, мои куколки, а потом о себе подумаю!" - говорила Айша, быстрая, как огонь, и глаза светятся на смуглом лице; лидерство ее чуть ли не со студенческих лет.
И о Расуле Айша говорила Лейле: "Очень перспективный парень!"
– Еще неизвестно, как бы судьба твоя повернулась, не будь Айши!
– Лейла сестер в обиду не даст, это у них династическое: наш пуп выше чужой головы! "Мы, Аббасовы!.." (И от Расула пошло, прилепилось к ним, "династия Аббасидов".)
– Ну да, я же был никем, из грязи меня вытащили! Айшу мне, как некогда и пророку Мухаммеду, послал сам всевышний! (Вычитал из хроники Аль-Нура.)
– А разве нет?!
Сумела тогда Айша сыграть на честолюбии шефа (а помнит
"Там нет ни одного из наших!" "Как нет?" - удивился Устаев. Ему казалось, что есть,- книжечку, где все верхи представлены, недавно перелистывал и наткнулся, выскочила фамилия.
"А вот так!
– и показала Устаеву СВЕЖИЙ список, сложным путем полученный из рук самого шефа по кадрам, что-то масляное в фамилии.- Можете взглянуть, я этим специально занималась… Есть один…" "Вот-вот!
– перебил ее шеф.- Я знаю, что есть!" "Да, есть, по фамилии вроде бы наш земляк, да и то лишь по отцу, а в паспорте записан по матери. Из соседей".
Устаев недоумевал, чувствуя себя лично оскорбленным:
"Как он посмел? Что за отец такой?!
– А потом, подумав, добавил:- Что ж, его можно понять…- Айша впилась взглядом в Устаева, в сей миг обожает шефа, все нюансы запомнить: когда пауза, когда вздохнул, когда задумался, как теперь.- Я его не осуждаю. Соседей там видимо-невидимо, свой своего толкает, нашему сделать карьеру не позволят, сожрут…- Долго не мог фамилию отступника вспомнить, и в книжечку лень заглядывать: то ли Исламоглу, "Сын Ислама", то ли Эльоглу, "Сын отчего края".
Да, кто помнит теперь Устаева?..
Всякие о нем всплыли потом подробности, уж он-то казался (Айше) ЧИСТЫМ: тылы крепил на случай, если скинут, и - подношение вице-президенту, нечто вроде щита, тот засуетился, краски на лице сменили одна другую, смотрит - глаз не оторвет, и колется, и хочется, и не взять нельзя, гость не из РЯДОВЫХ, вхож и так далее, но и не выпускает из рук, очень ему нравится подарок.
От цепкого взгляда Устаева ничто не ускользает: ни радость, ни смущение, и тень сомнения на лице академика он толкует по-своему, ЕЩЕ ПОДУМАЕТ, ЧТО НЕНАСТОЯЩЕЕ, и спешит развеять его колебание:
– Лучшие мастера,- говорит он вице-президенту,- для ТЕБЯ делали. Не думай, что это позолота, чистое золото, полтора кило!..- И после паузы:- Цены ему нет, искусству умельцев.
А потом берет щит, усыпанный драгоценными камнями, и подносит к свету, чтобы сыграл, горя алым цветом, рубин, которым инкрустировано ИМЯ (к энно-летию):
– Читай!.. (Тот уже давно прочел, когда держал щит в руках.)
И доволен Устаев, что дар его пришелся по душе: ювелирзавод' поработал на славу (и на Джанибека тоже поработает).
Разговор Айши с Устаевым стал причиной взлета Расула, но шефу пришлось (под нажимом Айши, которой не терпелось устроить судьбу сестры - Лейла понравилась Расулу) преодолеть не одну преграду (и даже вице-президента подключил, хотя вовсе не по его части), ибо долго не соглашались с Устаевым: и что Расул молод, сомнение высказывали, и что опыта НАШЕГО не имеет, и что… а кто-то даже про высокий рост Расула сказал, дескать, выделяться (из свиты?) будет.
Трижды командировали туда Расула: знакомиться, на собеседование ПО ЭТАЖАМ, потом, как мяч от игрока к игроку, по разным ИНСТАНЦИЯМ кидали и в конце концов УТВЕРДИЛИ. В книжечке четко набраны фамилия, имя, отчество и три телефона: домашний, служебный и код, сверхличный.