Семейные тайны

Гусейнов Чингиз

–  Ничего не поймет, а потом:

А ты чего здесь голову мне морочишь?.. Ах да, я должен был!
– И снова звонит: - Афлатун? Да, это снова я. С просьбой к тебе, а ты втянул меня черт знает в какие истории! Да, племянник, он тебе объяснит, по критике протекционизма! Руководитель? Слушай, какой моему племяннику руководитель? А с демагогом Зурначиевым управься сам, не доводи дело до скандала!

По плану Зурначиева скоро здесь рыть начнут, долбить землю, грохот и гарь на всю округу. "Опять?
– удивится Хансултанов.- Только что ведь асфальтировали!"

И появилась статья о Бахадуре. В "Молодежке". В основном о защите. Особо выделен был светило по части системного анализа,

из соседней республики пригласили; и об апробации - результаты включены в важнейшие документы. Потом пошло: "Это кто же? Ах да, синхронно-диахронный!.."

И ровесник, тот, кто о портрете спрашивал: "А сбывается! Год-другой…" (и носить тебе его портрет).

"Я рядом с тобой пойду".

Кто с усмешкой, а кто всерьез. И даже с завистью:

–  На седьмой ступени уже? Когда успел? Что? И политехнический? Похоже ни липу!..

–  Есть диплом!

–  Ну, диплом еще…- не верит. А тут без дураков!

Бахадур убежден, что вытянет, если его посадит на свое место любой: и тот, кто… и выше, и выше, и выше! А бывали и минуты сомнений. Подумаешь - схема! Рассмешить сослуживцев (примитивных). Кто с кем и как двигается. Всякие стимулы и прочее. Даже формулировки, кому они нужны? И что с ними можно сделать? Порвал, мелко-мелко разорвал листки с любимыми формулами: "сознавая… будучи глубоко обеспокоена… подтверждая… исходя из необходимости… призывает… еще раз… еще и еще раз… рекомендует", блоки фраз. А заодно выкинул и подарок Махмуда, его заветную книжку, где записаны кое-какие тактические приемчики-хитрости, и Бахадур (а прежде Махмуд) ими дорожил: как себя вести в тех или иных ситуациях,- и о себе Махмуд писал как бы со стороны (вдруг книжка попадет в чужие руки?), да-с, "чтобы выразить к выступающему пренебрежение, все его боятся, а ты знаешь, что дни его сочтены, информация получена из надежных источников, надо демонстративно рвать бумагу или, наклонившись к соседу,- а что, срабатывало!..- громко заговорить с ним, хохотать, и тем самым невольно подрываешь авторитет, выглядишь смелым в глазах публики, а это тебе зачтется…" - чепуха какая-то!., вот еще: "Чуть-чуть опоздать на узкое совещание и сесть не за общий стол, где все сидят, а сбоку за отдельный столик, и тут же уткнуться в бумаги, и пусть твоя деловитость будет всеми замечена". Чушь!.. Разорвал и бросил в корзину.

Но однажды о Бахадуре вспомнил Джанибек в разговоре с Айшой:

–  Молод еще ваш брат, но очень-очень перспективен! Кстати,- Айша только рот разинула, слова сказать не может,- ваш брат бывает у нас.- И после паузы: - А вы не знаете?!
– изумлен. Бахадур специально: значит, не треплет языком. И все благодаря знаменитому художнику, Бахадур готов был даже уступить ему "ученую секретаршу", лишь бы попасть в Салон! Хансултанов о художнике как о лженоваторе говорил, слышал Бахадур: "Нарисовал ребенка, голова как яблоко, а в руке гранат держит величиной с арбуз!"

"Разрешение? Мне?! А ты знаешь…" - И художник сказал Бахадуру, что Джанибек был чуть ли не мальчиком на побегушках у его покойного отца.

И ни с того ни с сего поговорку ему: "Больше верблюда слон есть!"

Да, Салон (созвучие такое, и ничего более). Сначала фужеры-коктейли, потом - по желанию и фильм будет. И показ новых работ. И сольное пение. О том о сем (ловля слухов). В центре внимания (когда туда пришел Бахадур) были художники, новый друг Бахадура, скульптор и певец, он же композитор,- ни виду, ни роста, худ, хил, мал; а тот, скульптор,- атлет, но грузен и тяжеловат, пропахли оба французскими духами, это модно, чтобы мужчины тоже, но - особые.

"Аскер Никбин?
– скульптор задумался.- Нет, извините, не знаю". "Как же?"

"Ах, Аскер Никбин!.. Неужели,- изумленно, глаза круглые-круглые,-

вы его считаете поэтом?" - А скульптору скоро закажут бюст поэта.

"Аскер Никбин?" - это говорит певец-композитор, во как осточертел ему этот Никбин, ребром ладони по горлу, а шея тонкая-тонкая, ненароком бы не разрезать, и точно копирует его: "Что же ты на мои слова ничего не сочинишь?" А я ему: "Мне нужны стихи ломкие, ритмичные, а вы гладко пишете!" "Не гладко,обижается,- а в классическом стиле!" "Но я,- говорю ему,- пою ваши песни, особенно эту: "Ах, чай, чай, чай!.."

Художник что-то объяснял мадам, еще два сеанса - и будет готово: "Всех увековечу! И вас надо бы еще, в другом ракурсе, я что-нибудь придумаю, всех-всех!
– Ведь, когда шел сюда, был как стеклышко, когда же успел?
– А это мой друг Бахадур! Как это, да, вспомнил: "Автоматизация нефтяных и газовых месторождений… простите, скважин!" А избрал тяжкий неблагодарный труд следователя! Ведь это он с памятником-то! Точно указал, где искать злоумышленников!"

Тоже из нашумевшего дела: чудаки решили памятник великому мудрецу с места двинуть, надоело, мол, вечно в его спину глядеть!
– опрокинули; и озарение Бахадура, когда злоумышленников стали искать: "Где искать? А в квартирах, выходящих окнами на памятник!" Это был показательный суд, и прокурор не раз упоминал имя находчивого Бахадура.

Вот он, шеф Айши! ДЖАНИБЕК ГУСЕЙНОВИЧ! "Как всегда, усталый",- шепнул художник, а потом к хозяину:

–  Не могу же я вас, а очень хочу! нечто уникальное будет! таким утомленным рисовать!
– Бахадур впился в лицо, каждый штришок запомнить! голова большая, глаза усталые, но во взгляде властность (появился лишь на миг - ушел).

Потом пили.

И такие дерзкие мечты! "Женился плешивый на шахской дочери, а потом и его престол занял". Ай да Бахадур!

–  Салон?
– Айша слышала, но думала, злые языки.- Это Сальми и ее девица, ну да, как же, подросла, ей общество знаменитостей нужно, певцы, музыканты танцоры!.. А ЕМУ до зарезу покой требуется!
– Говорит, распаляется, гонит от себя радость, что Бахадур нашел туда дорогу, а она, эта радость, внутри клокочет вырваться норовит, как пузыри, сквозь кипящую лавину булък-бульк, впых-впых…

И любимец Салона, Вечный Поклонник, седой, t глаза молодые, ой-ой какие смелые диалоги! Каждая думает, что именно она его пассия: и Сальми тоже но не подает виду, ибо Салон!
– и высокая певица которую иногда приглашают, она поет с придыханием, будто только так и можно выразить страсть, и аккомпаниатор ее знаменитая пианистка, с которой он отдыхает иногда, заядлые лыжницы; две-три зимы ездили в пансионат, где горка и лыжи, даже слух прошел, что женится! А потом сдуло слух, как пушинку отцветшего одуванчика.

–  Нет-нет, о женитьбе никакой речи! Хотите знать, на ком женюсь? Чтоб была блондинка, но из наших, чтоб была умна, но и красива, чтоб любила наряжаться, но не была мещанкой. "Вот она!" - подумал я однажды: из наших, и блондинка, и красива, и умна, даже понравилось, как она сказала: "Люблю наряжаться!" - но тут же о дарах: "Какой комплект по даришь?" Я сначала не понял, а она: "С изумрудом или сапфиром?" - ах вон оно что!.. Но откуда? Где берутся эти деньги!..- Долго над Вечным Поклоннике'' хохотали, а он не понимает, хотя если… но нет, искренне разводит руками:-Откуда все-таки берутся?!
– Кто расскажет?
– Увы,- вздохнул, ибо все еще холост но женщины рады, что Вечный Поклонник, как прежде, принадлежит каждой и никому. Пианистка обиделась, ей показалось, что кое-какие подробности, а разве что было?
– их встреч попали на страницы его Небрежных Набросков, как он назвал свои диалог; и, сославшись на головную боль, удалилась.