Семейный бизнес. От перемены мест...
Шрифт:
Егор молча закатил глаза, а Петров ухмыльнулся:
– - Во всяком случае есть теперь он сможет только через трубочку.
Я довольно улыбнулась.
– - Вот бы его еще на зоне отпетушили, -- мечтательно протянула я, будто говорила о поездке на море. Но испытывать сочувствие или хотя бы безразличие к человеку, собравшемуся сжечь меня заживо, я оказалась не способна.
– - Ну и лексика, товарищ искусствовед, -- покачал головой Соболев, но по смешинкам в его глазах могу сказать, что осуждать меня жених не собирался.
– - Откуда в тебе столько кровожадности?
– - уважительно изрек Леха.
– - Не я такая,
На этой радостной ноте Леха предпочел нас покинуть и отправился общаться с полицией, многообещающая встреча с которой мне еще только предстояла. Но пока, пользуясь собственным бедственным положением, я приближать эту встречу не стремилась.
Глава 15
Пользуясь тем, что мы с Егором остались наедине, я попросила его помочь добраться до туалета, благо санузел находился прямо в палате. Соболев, ясное дело, порывался помочь и внутри помещения, но был бескомпромиссно изгнан. Не хватало еще, чтобы жених мне помогал нужду справлять. Тем более, я еще не оправилась от катетера, торчащего прямиком из интересного места, и маячившего перед глазами изображения туфель, покрытых едва переваренным содержимым собственного желудка. Не удивлюсь, если нашли меня, лежащей прямо в зловонной луже. Интересоваться этим на досуге уж точно не стану во избежание вечной ненависти к себе. Ах да, и припишите туда еще банку с неизвестным содержимым, в которую я вынужденно "сходила" в кладовке.
Помещение приятно удивило наличием душевой кабины, но повязки на руке и ногах тонко намекнули, что воспользоваться душем в ближайшее время скорее всего не удастся. Я немного повздыхала, глазея на "запретный плод", и направилась мыть руки. Зеркало, повешенное над раковиной, не иначе как для того, чтобы угнетать пациентов, явило мое собственное отражение во всей красе. От чего у меня тут же зачесались руки, чтобы разбить поганую стекляшку. После случившегося я вообще стала какой-то не в меру агрессивной.
– - Да блииин!
– - простонала я, кинув один только взгляд в зеркало: ярким пятном на бледно-сером осунувшемся лице выделялась насыщенно-малиновая шишка аккурат посреди лба.
Тут же со скоростью сторожевого добермана в помещение влетел Соболев, расценивший восклицание, как сигнал бедствия.
– - Что случилось? Болит где-то?
– - он одновременно обнимал меня и оглядывал, будто пытался найти источник моего мучения по внешним признакам.
– - Это, -- я хлюпнула носом и ткнула пальцем в шишку.
– - Тебя расстроила шишка?
– - не совсем понял меня жених.
– - Даааа, -- заревела я, уткнувшись носом в жениха, -- Опять такая же. А по-потом глаза заплывут. А е-еще я с лысиноооой, -- стресс наконец взял свое, и я все-таки разрыдалась, выплескивая со слезами все пережитые недавно эмоции.
Егор гладил меня по голове и шептал, что до свадьбы обязательно заживет, что мы опять все вылечим чайными пакетиками и что я буду еще краше, чем прежде. В конце-концов, когда я стала уже икать от слез, он взял меня на руки, отнес на койку и напоил еще теплым чаем. Силы окончательно покинули мой организм, и я незаметно для самой себя провалилась в сон.
На ожоговом отделении я провела в общей сложности четыре дня, за которые только и делала,
Синяк конечно же сполз под глаза, и спитые чайные пакетики опять прописались на моей прикроватной тумбочке. Но то ли мне кололи какие-то странные обезболивающие, то ли во второй раз было уже не так обидно, глаза-щелочки не вызывали былого огорчения. Вообще все мое пребывание в этой палате было пронизано загадочным спокойствием и апатией. Тем не менее, копаться в себе и выяснять, чем они были вызваны, не хотелось вовсе.
В день выписки погода стояла по-осеннему дождливая. Серые облака нависали низко над городом, периодически проливаясь дождем, и до боли напоминали осень в родных местах. Я облачилась в привезенные Егором джинсы, лонгслив и кожаную куртку и стояла посреди палаты, упершись взглядом в окно. Со второго этажа сквозь крупные капли и подтеки воды было прекрасно видно, как желтеющие деревья то и дело теряют лишенные жизненных сил листья под натиском ветра и непогоды. Я попыталась провести аналогию с собственной жизнью, но, как ни старалась, не могла. Не романтик я, видимо.
Судя по всему, моя личная черная полоса подошла к концу, и на носу висела ее белоснежная сменщица. Впереди ждали работа мечты, семейное счастье со всеми вытекающими... Однако, на душе было неспокойно. И еще неспокойнее было от того, что причину собственного непонятного беспокойства выяснить не удавалось.
– - Готова?
– - от бесполезного копания в себе меня отвлек вошедший Егор.
– - Да, -- просто ответила я и, развернувшись, пошла на выход.
Личных вещей у меня с собой не было, а одноразовые, предоставленные клиникой, остались на попечение уборщицы. Без сумочки в руках было жутко непривычно и все время казалось, будто чего-то не хватает. Наверное, так себя чувствует курильщик, твердо решивший избавиться от вредной привычки и недоумевающий, чем бы таким занять руки. Лично мне пришли на помощь задние карманы брюк.
Егор пристроился рядом и, приобняв меня за плечи, направлял в нужную сторону. Встреченные по пути медсестрички учтиво улыбались и желали скорейшего выздоровления. Я же желала поскорее оказаться дома, так что право раскланиваться в ответ предоставила Соболеву. С чем он, надо заметить, справлялся превосходно. Еще и успевал между делом рассказывать мне о назначениях врача. Лечебные предписания я пропускала мимо ушей, взяв за основу исконно русское "само как-нибудь заживет".
Улица встретила нас прохладой и запахами сырой земли и мокрого асфальта. Не самое приятное приветствие, но все же несравнимо лучше коктейля из больничной еды, медикаментов и спертого воздуха палат. Егор раскрыл над нами зонтик, а я напялила на нос очки, висевшие до этого момента на вороте футболки и поморщилась от вопиющего диссонанса. Благо машину жених оставил недалеко, и сверкать затемненными стеклами под дождем на потеху прохожим мне пришлось недолго. В не успевшем за короткое время остыть салоне я блаженно растянулась на полюбившемся сиденье и порадовалась тому факту, что Соболев нашел время забрать машину из сервиса.