Семнадцать белых роз
Шрифт:
— Вы что, на флоте служили? — против воли поинтересовалась Элли, оглядывая характерные выпуклости на плечах и бицепсах, выступающие под тонкой спортивной курткой.
— Было такое.
— Заметно. Вас там как следует накачали.
— Что поделаешь: папа хотел сделать из меня морского офицера. А видите, что получилось? — Генри разочарованно развел руками, как будто говорил о какой-то неудаче. — Как говорится: что выросло — то выросло.
— Только не надо рассказывать мне о трудном детстве и тиране-отце! Знаем мы эти сказки!
— Не буду.
— Вы все придумали.
— Вот те раз. Я, можно сказать, открываю вам душу, а вы — «не верю»!
Элли зевнула. Может, он и великий продюсер. Может, даже и великий режиссер, но она не собирается делать из него кумира. И общаться будет запросто, как с любым из своих приятелей. Как с близнецами, например. И вспомнив про Майка, она решительно взялась за ручку двери.
— Ну вот что, дорогие мои. Мне пора спать. У меня режим. Завтра в восемь я хочу видеть Сида, потому что в половине девятого мы обычно отправляемся на прогулку.
— Кстати, режим вам идет на пользу. Здесь вы выглядите намного лучше, чем в Нью-Йорке. Вам, простите, сколько лет?
— Я жду вас в восемь. — Она выразительно надавила на ручку двери.
— Я могу доставить его хоть в семь.
— В восемь.
— Как скажете, мисс. Спокойной ночи. Пусть вам приснится мужчина вашей мечты.
Элли с размаху захлопнула за ним дверь, и в ответ услышала знакомый заразительный смех.
— Да какой он режиссер! — пробормотала она, залезая в душ. — Так, шут гороховый… неопределенного возраста…
Ночью ей снился Майк. Несколько часов они занимались любовью, а потом почему-то пришел Генри, надел ей на палец кольцо и предложил выйти за него замуж. После такого поворота событий Элли проснулась в холодном поту и резко села на постели. Часы показывали девять. Никакого Сида, разумеется, в номере не наблюдалось, и в дверь за все утро никто не постучал, иначе она бы услышала.
Элли пробрала легкая паника. Натянув одежду, она бросилась к метрдотелю, чтобы узнать, не оставлял ли ей кто-нибудь записок или собак? А может быть, Сида привели непосредственно в его номер, потому что она крепко спала? Но оказалось, что никто не приходил.
Это было уже слишком.
Она попыталась осознать причину такого поступка. Было несколько вариантов. Может быть, с ней просто не хотят считаться. Она же не великий корректор. А он — великий режиссер. Это первый вариант. Второй — Сид отказался идти в отель или сбежал по дороге. А может, он, несмотря на вчерашнюю ванну, с утра снова нахватался лягушек, и его пришлось мыть по второму разу, поэтому они с Генри опаздывают. Тоже вариант. Может быть, стоит подождать?
Элли вздохнула, посмотрела в зеркало и отметила, что после вчерашнего дня ей уже не двадцать. А где-то двадцать три. И все из-за этого гения!
Она спустилась на открытую веранду со столиками и заказала на завтрак омлет. Солнце уже не припекало, а только ласково грело, не давая холодному воздуху забраться под куртку или остудить чай… С веранды были отлично видны домики на склоне большой горы, среди которых находился и коттедж Генри Микста. Элли узнала его по белым башенкам, которые
И тут она заметила, что ребенок за соседним столиком играет небольшим театральным биноклем.
— Простите, — обратилась она к пожилой даме в очках, которая, скорее всего, являлась нянькой малыша, — а можно мне на секундочку позаимствовать ваш бинокль?
— Можно, только дальше ста метров вы ничего не увидите, — улыбнулась та.
— Мне больше и не надо! — Она схватила игрушку, чуть ли не силой вытащив его из рук мальчишки, и припала к объективам. Видимость действительно была отвратительной. Однако фигурки на склоне стали вполне узнаваемы и можно было даже понять, чем они заняты. Элли навела резкость на голубой домик с белыми башенками и чуть не выронила бинокль. Оказывается, никто и не собирался возвращать ей щенка! Оказывается, там, без нее, все прекрасно себя чувствовали! На склоне, удобно устроившись на больших камнях, сидел великий продюсер и тоже разглядывал окрестности, но в подзорную трубу. Вокруг него нарезал круги ярко-коричневый комочек-Сид.
Элли начала душить ярость. Она резко выдохнула, еще раз приставив бинокль к глазам, и в этот момент Генри через свой оптический прибор увидел, что они заняты одним и тем же, и приветливо помахал ей рукой. Как ни в чем не бывало!
— Ну все. Сейчас одним гением на свете станет меньше.
Она вскочила из-за стола, хлебнув напоследок большой глоток горячего чая, и вприпрыжку побежала по узкой тропинке, где еще вчера утром они безмятежно гуляли с Сидом. Расстояние до домика Элли преодолела за двадцать минут. Сердце от быстрого бега выпрыгивало из груди, а голос охрип. Именно это обстоятельство, к счастью, не позволило ей сразу накричать на Генри.
— Вы! Вы!
— Отдышитесь немного, Элли. Кстати, доброе утро… Сид! Иди посмотри, кто к нам пришел.
— К вам пришел! А ну отдавайте мою собаку!
— Не рычите. У вас плохо получается. Ваш нежный сиреневый голосок идет вам гораздо больше.
— Почему сиреневый? — прохрипела она, падая на лавочку, возле которой был врыт в землю летний уличный столик, и оглядываясь по сторонам.
Усадьба действительно красива и внушительна, отметила про себя Элли, а главное — правильно расположена на склоне. Но сейчас ей было не до того, чтобы восхищаться ландшафтом.
— Не знаю, ассоциации. Вы, как я понял, любите завтракать на открытом воздухе. Вам какой чай заварить?
— Черный. Если сиреневого нет.
— Сейчас мы попьем чайку… Можно, кстати, и вина. У меня есть чудное итальянское.
— Время — одиннадцать утра! — Она никак не могла отдышаться.
— Ну и что? Это Европа. Здесь пьют по бокалу — другому перед каждой трапезой.
— Я уже потрапезничала, и вы это видели. Между прочим, из-за вас не доела завтрак.
— О-о! А после этой пробежки вы и подавно проголодались. Ну что, Сид, покормим нашу гостью?