Семья для мажора
Шрифт:
Она мой партнер. Мы друзья, и я бы хотел, чтобы так оно и оставалось. Мое влечение к ней тонкая нить. Красивая и неиспорченная ничем. Может в этом секрет этого влечения для нас обоих.
— Да, — отвечаю, не делая секрета.
— Познакомишь? — натягивает на лицо улыбку.
— Конечно, — отзываюсь, забирая со стойки свою куртку. — Куда тебя подкинуть?
Глава 32
— Останови здесь, — просит Таня, отстегивая ремень.
Торможу у ворот многоэтажки,
Я у нее в гостях не был никогда, но часто проезжаю мимо. Знаю, что она уже год живет отдельно от родителей, и вроде не жалуется.
Во дворе за оградой вижу ее фиолетовую крошечную тачку. Она выглядит забавно даже запаркованной, но моя мышечная память хранит инфу о том, как для меня в этой тачке тесно.
— Мои поздравления еще раз, — говорит Таня. — И по поводу женитьбы тоже.
Из ворот школы напротив, как семечки, высыпает толпа школьников, блокируя проезд.
Почти четыре дня, и на дорогах хватает движения, хотя это сложно назвать час-пиком.
— Спасибо, — чуть отъехав в сторону, торможу у тротуара.
— Так что? Празднуем в субботу? — выгибает она бровь. — У меня бронь в “Барабуле”.
До апреля наше с Калининой финансовое положение фатальное.
Я обеспечил ей запас прочности на этот период, ну а сам, судя по всему, буду жрать макароны быстрого приготовления, тем не менее, один вечер в клубе мы сможем себе позволить.
Я не уверен, что до апреля нам вообще стоит съезжаться. Арендовать клоповник на отшибе — дерьмо идея. На большее нам пока не хватит. Я живу на диване у Стаса, и это тоже дерьмо идея. Лучше всего ей остаться дома, а я как-нибудь переживу.
— Да, — провожу по волосам рукой, глядя на Таню.
— Ну, класс! — отзывается она.
Обведя глазами мое лицо, не спешит выходить из машины. Бросив насмешливый беспечный взгляд на мои волосы, замечает:
— Тебе пора подстричься.
— Еще не абориген, — пожимаю плечом.
— Почти… — обведя глазами мое лицо, загадочно улыбается, после чего выпрыгивает из машины, оставляя после себя приятный запах сладких духов.
Пропуская голдящую ораву, смотрю на часы и не торопясь трогаюсь, дождавшись, пока последний лилипутсткий пешеход покинет зебру.
Открыв окно, проветриваю салон, зная, как дерьмово на Ане сказываются его запахи.
Из поворота на хорошо знакомую мне улицу выезжает серый “опель”, уступая дорогу.
Грязные снег на тротуарах мозолит глаза, пока двигаюсь вдоль однотипных, выстроенных лет пятьдесят назад домишек, один из которых манит меня своим зеленым забором.
До знакомства с Аней я понятия не имел о существовании этой улицы, хотя она находится на территории универа. Должен признать, что вообще хреново знаком с городом, в котором родился. За границей бывал чаще, чем в каких-то районах, кроме центрального.
Притормозив на обочине, смотрю на часы.
Обычно она никогда
Обычно я умудрялся перехватить ее где-нибудь на подъезде, потому что она неслась мне навстречу, забив на тридцатиградусный мороз и на то, что я велел ей ждать себя в доме.
Я сказал ей правду. Мать ничего Калининой и ее деду не сделает. Она выполнит свои угрозы только в том случае, если не рассчитывает меня больше видеть, потому что любые наши контакты оборвутся в тот же день, когда я узнаю о каком-либо прецеденте. Это срывает внутри какую-то пробку. Но это ее выбор, не мой. Может, я бесчувственная скотина, а может дело в том, что на мне раны заживают, как на собаке, но мне почти не больно.
Откинув голову на спинку кресла, устало смотрю на зеленую калитку.
Моя башка перегружена информацией. Я двое суток нормально не спал, но у нас дел дофига.
Теперь, когда знаю, чем я так не угодил отцу, меня раздирает гребаное желание добиться успеха. Точит изнутри, как шило, не давая ни на секунду расслабиться.
Когда Калинина появляется из-за калитки, выпрямляюсь и трясу головой, чтобы прогнать усталость.
В расстегнутой рыжей дубленке и в наброшенном на голову капюшоне она быстро переходит улицу.
Прямо напротив ее дома грейдер собрал двухметровую кучу снега, поэтому мне пришлось припарковаться напротив, практически загнав “порш” в ворота постороннего дома.
На Ане черные лосины и толстый свитер до колена. На ногах ботинки на шнурках и мехом вокруг лодыжек, на плече болтается кожаная сумка.
Твою мать.
У неё потрясающе стройные лодыжки.
У меня никогда не было претензий ни к одной части ее тела. Даже ее наивные мозги мой особый фетиш. Она будто под меня сделана. То, что она залетела с первого и единственного раз — гребаное тому доказательство.
От этой мысли меня накрывает инстинктами.
Просто прорва сигнальных звоночков, и с каждым днём их все больше. Кажется, я не до конца въехал в то, что у меня будет ребенок, но меня к этому не готовили. Вообще никогда.
Опустив на бедро упакованную в бандаж руку, слежу за Аней не отрываясь.
Может быть я на нее зол, но это не значит, что я хоть на секунду переставал ее хотеть. Кажется, это гребаная биохимическая зависимость, именно поэтому меня так ломало, когда не мог к ней прикоснуться.
Пока обходит капот, завожу машину.
Поворачиваю голову, наблюдая за тем, как она забирается в салон.
— Не понял, — изрекаю с подозрением, когда сбрасывает с головы капюшон.
В распахнутых зеленых глазах стоят слезы, и подбородок дрожит.
— Че такое?! — обхватываю его пальцами, заставляя смотреть на себя.
— У меня кровь… — выдавливает.
— В смысле кровь? — туплю.
— В прямом, — закрыв глаза, начинает тихо реветь. — У меня, кажется, выкидыш…