Семья преступника

Джакометти Паоло

Розалия. Они есть.

Дон Фернандо. Могу я знать их?

Розалия. Нет, я деликатна.

Входит Агата.

Явление третье

Розалия, дон Фернандо, Агата.

Розалия. Что вам, Агата?

Агата. Я пришла узнать, дома ли доктор. Монсиньор дожидается его в зале, ему очень нужно видеть доктора.

Розалия (с испугом). Монсиньор?

Агата. Вам, синьора, этот визит не нравится?

Розалия.

Этот визит не ко мне. Доктор еще не воротился, но он скоро будет. Если монсиньору угодно подождать, проведите его сюда, здесь его племянник.

Агата (с усмешкой). Много вам благодарны. (Уходит.)

Розалия. Я пойду в сад, к Эмме.

Дон Фернандо. Я советовал бы вам остаться, вы бы меня поддержали.

Розалия. Мне остаться? Невозможно. Дон Фернандо, вы знали меня девушкой, вы убеждены, что я ни в чем не виновата, — уверьте его, что я ничего дурного не делаю, что преследовать меня не за что, я и без того много страдала. Пусть он оставит меня в покое в этом скромном убежище. Скажите ему все это или уж по крайней мере не марайте меня еще более. Будьте честны, я прошу вас. (Уходит в ту же дверь, в которую вышла Эмма.)

Дон Фернандо. Есть причины к ненависти? Мой дядюшка, вместо того чтоб воевать с пороком, уж не воюет ли с добродетелью. Я хорошо помню, как этот пастырь в прежние годы оказывал особое предпочтение некоторым овечкам, и что ж мудреного, что он и теперь эту заблудшую овцу хочет загнать в овчарню… милосердия ради.

Входит монсиньор.

Явление четвертое

Монсиньор и дон Фернандо.

Монсиньор. Ты здесь еще! Каково идет твой розыск?

Дон Фернандо. Я действовал, как инквизитор. Хотите верьте, хотите нет, а ремесло очень трудное.

Монсиньор. Как ты нашел эту унылую искательницу приключений? Ты отказался от служения богу и захотел жить в свете, ты должен знать по опыту всякую мину, всякое выражение лица женщины: и сентиментальное, и стыдливое, и обольстительное.

Дон Фернандо. Да, я знаю кой-что, но те, которые их исповедывают, знают больше.

Монсиньор. Такие женщины не бывают на исповеди.

Дон Фернандо (в сторону). Что они за дуры…

Монсиньор. Ну, что же однако?

Дон Фернандо. Однако эта Розалия, с своей тихой печалью, очень мила, и если б я был анахоретом, то предпочел бы ее сухоядению и бичеваниям; вот почему я и оправдываю.

Монсиньор. Что ты оправдываешь?

Дон Фернандо. Вашу справедливую ненависть к ней.

Монсиньор. Мне ненавидеть ее! Напротив, я ее жалею, очень жалею. Я хотел воротить ее на путь истинный. Знай, что я решился даже дать ей убежище в аббатстве подле себя.

Дон Фернандо. Неужели? (В сторону: «Хотел-таки загнать в овчарню».) И она отказала?

Монсиньор. С негодованием и решительно. Жаль расстаться.

Дон Фернандо. С кем?

Монсиньор. С любовником.

Дон

Фернандо. С Арриго? Вы ошибаетесь, он не любовник ее.

Монсиньор. Не любовник? Ты не знаешь Пальмиери, а я его насквозь вижу. Он атеист.

Дон Фернандо. Арриго атеист?

Монсиньор. Да. Какие книги он читает? Во всем доме одно распятие, и то потому только, что он считает его за произведение Бенвенуто Челлини. Чьи портреты в библиотеке? Сарни, Арнальдо, Джиордано Бруно, Кампанеллы, Филянджиери, Франческо Конфорти, Доменико Чирилло. [3]

3

Бенвенуто Челлини, Сарни, Арнальдо, Джиордано Бруно. Кампанелла, Филянджиери и др. — имена видных представителей раннего просветительства и материалистической философии, противников церкви и власти папства. В частности, Бенвенуто Челлини (1500–1571) — знаменитый скульптор и ювелир-художник; Паоло Сарни (1552–1623) — известный историк; Арнальдо Брешианский (1100–1155) — народный проповедник, противник папства и социальный реформатор, сожженный на костре; Джордано Бруно (1550–1600) — крупнейший передовой философ итальянского Возрождения, боец против, католицизма и средневековой схоластики; сожжен на костре в Риме; Фома Кампанелла (1568–1639) — выдающийся философ, один из основоположников экспериментального метода в науке, враг папства, томившийся в заключении двадцать семь лет; автор социально-политической утопии «Город солнца».

Дон Фернандо. Все великие люди.

Монсиньор. Кончившие жизнь на эшафоте.

Дон Фернандо. Как мученики.

Монсиньор. Что ты говоришь, опомнись!

Дон Фернандо. Я удивляюсь, монсиньор, каким образом вы так хорошо знаете все, что здесь делают, говорят, думают, едят: вы так редко здесь бываете.

Монсиньор. Я вижу сквозь стены.

Дон Фернандо. Но я не понимаю, на чем вы основываете свое заключение о нравственности Арриго и об его отношениях к Розалии.

Монсиньор. Ты не понимаешь, что без религиозности не может быть и нравственности?

Дон Фернандо. Не понимаю. Я знаю, что хвалят доктора преимущественно бедные, что называют его добрым, благородным, ангелом-утешителем…

Мвнсиньор. В этом-то я и вижу разврат и соблазн.

Дон Фернандо. Я вижу, что между вами борьба из-за принципов, и жертвой этой борьбы будет бедная Розалия.

Монсиньор. Бедная Розалия должна быть готова отправиться отсюда очень далеко.

Дон Фернандо. Вы ее прогоните? Вы? Обесчестить женщину по одному подозрению, это дело…

Монсиньор. Подозрению? Знай, что у меня в руках такие доказательства, которые заставляют меня действовать решительно.

Дон Фернандо. Обдумайте дело, монсиньор! Розалия не заслуживает подобного обращения; я ее давно знаю: она была добрая, честная… и если б не это несчастное замужество…

Монсиньор (с удивлением). Она замужем?.. Тем хуже… или нет, тем лучше! Где ее муж?