Сен-Жермен: Человек, не желавший умирать. Том 1. Маска из ниоткуда
Шрифт:
Там француз опять восхитил всех своей непринужденностью (не считая алмазных пуговиц на жилете и уже известного сапфира).
— Я узнал от моего сына, что вы собираетесь в Индию. Чем же так привлекает вас эта страна? — спросил за столом старый граф Франц, отец Роберта.
— Я изучаю философию, граф. А многие умнейшие люди полагают, что индусы в этой области непревзойденные учителя.
— Философия? — удивился граф Франц. — Мой сын уверяет меня, что вы блистаете в физических упражнениях.
— Физические упражнения, граф, это также способ развивать свой ум. Неустанно следить за малейшим движением противника,
Гости засмеялись.
— Отлично сказано! — воскликнул один из них, старый офицер, хоть и парализованный немного, но еще вполне проворный поднимать бокал.
Дамы и благородные девицы пожирали глазами маркиза де Сен-Фарго.
— Но неужели вам недостаточно нашей христианской мудрости, если вы собираетесь искать какую-то другую в Индии? — продолжил хозяин дома.
— Граф, наша христианская мудрость сравнима с великолепным драгоценным камнем, который обрамляют более мелкими, чтобы еще больше подчеркнуть его красоту.
— У этого юноши ум так же быстр, как и рука, — заключил с улыбкой старый святоша, поначалу отнесшийся к французу довольно сдержанно.
После молитвы, предшествующей трапезе, граф Роберт предложил тост за маркиза де Сен-Фарго, и все с воодушевлением подняли свои бокалы. Прежде чем распрощаться, старый граф Франц даже пригласил маркиза погостить в замке до его отъезда в Вену, предусмотренного на понедельник. Графиня же объявила своему гостю:
— Если вы останетесь в Праге, маркиз, я не сомневаюсь, что город сделает вас своим почетным гражданином. Вы столь же мудры, как и приятны.
Сен-Фарго поклонился и взял протянутую ему для поцелуя руку. Но тут графиня вскрикнула и ошеломленно уставилась сперва на свои пальцы, потом на молодого человека.
— Что это? — пролепетала она. — У меня впечатление, будто я коснулась раскаленной кочерги.
Прежде он тщательно избегал прикасаться к кому бы то ни было, а тут забылся.
— Простите, — сказал маркиз, — такое случается иногда, когда дотрагиваешься до шелка.
И он откланялся с загадочной улыбкой.
Отныне граф Роберт фон Чернин, проникшись убеждением, что повстречал исключительное существо, расставался с Филиппом (поскольку таково было теперь его новое имя) де Сен-Фарго только на ночь. Они стали обращаться друг к другу по имени на следующее же утро и за завтраком перешли на «ты».
Тут Сен-Фарго поджидала ловушка, и только присутствие духа помогло ему выпутаться из нее.
— Почему ты не носишь шпагу? — вдруг спросил его Чернин.
Маркиз почувствовал опасность: у него не только не было шпаги, но и сама мысль носить ее никогда не приходила ему в голову. Вот так промах! Надеясь, что Чернин не заметил кинжала, спрятанного под жилетом, за поясом, он с самым непринужденным видом заявил, что не знал, допускают ли австрийцы ношение оружия иностранными дворянами.
— Ну конечно!
— Тогда досадно, что я оставил свою во Франции. Теперь она мне понадобится. Что будем делать?
— Я отведу тебя к нашему оружейнику, — предложил Роберт. — Но должен предупредить, шпага — вещь дорогая.
— Там видно будет, — ответил Сен-Фарго небрежно.
Но у него уже появилась одна мысль. Он тайком достал из своей сумки крупный бриллиант. В оружейной мастерской, когда они стали
Алмаз поразил и оружейника, и золотых дел мастера, и Чернина.
— Господин граф… — начал ювелир.
— Маркиз, — поправил его Сен-Фарго.
— Господин маркиз, это исключительный камень… Но… неужели у вас нет для него другого употребления?..
— Может ли быть для него более благородное употребление, милейший, чем увенчать собой орудие чести? — возразил Сен-Фарго надменно. — Что же до камней, то у меня найдутся и другие. Ну что ж, дело решено. Я собираюсь отбыть из Праги через неделю, так что шпага должна быть готова до моего отъезда.
Изумленный оружейник согласился со сроком, и оба молодых человека покинули мастерскую. Чернин был смущен богатством своего спутника и той непринужденностью, с которой Филипп распоряжался своими сокровищами. Сен-Фарго заметил это и не сомневался, что эпизод вскоре будет известен всему городу.
Так он учился широким жестам, прекрасно сознавая, что подобные сумасбродства — любимое лакомство аристократии.
На следующий день Роберт предложил проехаться верхом через лес до одного из хозяйств, принадлежавших его семье. Как только молодые люди оказались вне города, Чернин сразу же попытался обогнать своего спутника под тем предлогом, будто показывает ему дорогу. Но Сен-Фарго догадался о намерении молодого графа доказать, что он лучший наездник, поэтому при появлении первой же изгороди пришпорил своего коня, мигом обогнал Чернина, перемахнул через препятствие и остановился, поджидая своего спутника. Роберт догнал француза, хохоча, и хлопнул по спине.
— А ты малый не промах! Обскакал меня! Каков удалец!
Немного позже он заявил:
— О таком товарище я всегда мечтал. Я бы последовал за тобой хоть в Индию, но не думаю, что мой отец посмотрит на это одобрительно. Слушай, как же твоя жена отпустила тебя на такой долгий срок?
— Я не женат.
— Еще нет? Наверняка затрудняешься с выбором, — сказал Чернин, улыбаясь.
— Ничуть.
Лицо молодого графа сделалось серьезным.
— В таком случае неразделенная страсть?
— Честно говоря, нет, — ответил Сен-Фарго. — Единственная страсть, которую я знаю и считаю достойной себя, — это свободная и духовно возвышенная жизнь. И я хочу посвятить ее совершенствованию тех, кто может стать таким же.
Роберт Чернин казался сбитым с толку.
— Но любовь, семья, неужели тебе этого мало?
— Любовь — это ловушка, которую природа расставила нам, чтобы принудить к продолжению рода.
Когда они добрались до места, Роберт фон Чернин выглядел еще более озадаченным. Спешившись, он спросил с некоторой досадой:
— Но тогда выходит, что ты считаешь мою жизнь, жизнь женатого человека, служащего своей семье, своему роду, своей стране, лишенной смысла?
— Вовсе нет, дорогой Роберт. Ты спросил меня о моем будущем, и я сказал тебе, каким оно мне видится. Я был бы тираном, навязывая его тебе или не уважая твой выбор. Человеческая природа так же разнообразна, как и Божье творение: есть великолепные животные, кони например, знающие только землю, но есть и другие, ничуть не менее восхитительные, ласточки или орлы, которые касаются земли, только чтобы передохнуть.