Сентябрь – это навсегда (сборник)
Шрифт:
Ефремов отступил ближе к ограждению, опустил ствол излучателя. Краем глаза он заметил, что к площади бегут люди. Размазав на лице пот и копоть, Илья опять нажал спуск. Скорее! Скорее выжечь здесь все, вздыбить в атомном расплаве землю, пощадив лишь уникальные творения человеческих рук — кабины нуль–переходов.
Он сделал последний выстрел и отвернулся от безобразной пляски огня.
За неощутимо тонкой пленкой ограждения стояли люди. Сотни людей. Толпа все прибывала, разрасталась.
Илья машинально шагнул к
«Все. Можно уходить, — подумал Ефремов. — Черное дело сделано. Теперь хоть на люди не показывайся».
— Не трогайте его! — крикнула какая-то девушка, сдерживая толпу. — Разве вы не видите, что он безумный?!
Голос показался знакомым. Илья подошел к пленке, которую уже разрывали сильные руки, и узнал в своей защитнице Большое Счастье.
— Вот теперь я свободен, Фуцзы! — крикнул он ей. Девушка в ужасе отпрянула от пленки–стены, а Илья, включив гравипояс, свечой взмыл в ночное небо.
В его комнате горел свет.
Он вошел, кивнув Егору и Славику, словно к нему всю жизнь гости приходили именно под утро — темнота за окнами стремительно таяла. На самом деле он, конечно, и удивился, и мгновенно заметил, что лица друзей горестные, серые от усталости. Сердце сжало предчувствие беды. Чтобы избавиться от него, Ефремов шутливо доложил:
— Маньяк–террорист прибыл! Не надо оваций! Я должен принять душ, иначе меня тут же опознают возмущенные соотечественники.
Он прошел в ванную комнату, включил программу «жесткой обработки» на максимум, чтобы хоть как-то продлить время. Стоя под кинжальными струями то горячей, то ледяной воды, терзаемый со всех сторон электрическими иглами и микровзрывами массажиста, Илья вдруг с тоской подумал:
«Все, что угодно. Но только не это!»
Он вышел из ванной, стал преувеличенно громко и живописно рассказывать, какой он устроил на площади Перемещений «театр». Потом замолчал, ощущая, как немеет все внутри, как напрягается душа в предчувствии плохих вестей.
Егор сдвинул белесые брови, опустился в кресло.
— За ночь прибавилось еще двести восемьдесят шесть больных. И еще двое умерло, — сообщил он.
— Кто? — не спросил, а скорее выкрикнул Илья.
— Технолог Газанфар, житель Северной Пальмиры, и… — Егор замолчал.
— Второй? Кто второй? — закричал Ефремов. — Почему вы играете в прятки?!
— Мы не играем. — Егор встал, опустил голову. — Мы плачем, Илья.
Ефремов повернулся к Славику и в самом деле увидел, что его чуть раскосые глаза полны слез.
— Час назад умер Антуан, — сказал Славик.
УТЕЧКА НА ЛИНИИ
Пол вдруг ушел из-под ног — зазвенела посуда, сорвался с места и грохнулся подвесной садик амариллисов, и на белой скатерти
Кто-то испуганно охнул.
— Восемь баллов по шкале Рихтера, — тут же сообщил Помощник. — Сработали гравитационные компенсаторы.
— Что происходит, Рем? — окликнул Илья знакомого администратора, чей завтрак разлетелся по столу.
— Понятия не имею, — ответил тот и подошел к стене–окну. С пляжа бежали люди. Над потемневшим телом океана суетились красные капсулы спасавтоматов — падали на воду, стремительно уносились к медцентру.
Ожил стационарный «Инфор», расположенный в углу столовой. В объеме изображения появился не дежурный Совета, а сам Шевченко, как всегда, немногословный и предельно собранный.
— Зарегистрированы непрогнозируемые мощные подводные толчки в местах основных поселений людей, — сказал он. — Служба оповещения цунами предупредила, что к Золотому Поясу идет волна со скоростью около девятисот километров в час.
Шевченко сделал паузу, глянул на часы.
— Объявляю тревогу! — заключил он. — Эвакуацию закончить в течение двадцати минут. Все здания и отдельные модули переводятся в режим полета. Всем отдыхающим занять свои жилые помещения. Администраторам через десять минут доложить о ходе эвакуации в закрепленных за ними зонах.
— Какой ужас! — Обычно невозмутимый профессор экологии Висвалдис схватился за голову. — Чем мы прогневили Ненаглядную?! Она все убьет! Нас, сады и парки, прекрасные цветники… Она сорвет Золотой Пояс…
— Вряд ли это обычное стихийное бедствие, — заметил Илья, стараясь отвлечь Висвалдиса и перевести разговор на близкую его профессии тему. — Ненаглядная сейсмически пассивная планета. И вдруг одновременные толчки. Причем можно сказать — направленные толчки… Напрашивается вывод, что люди каким-то образом вошли в конфликт с… планетой. Это по вашей части, профессор.
Висвалдис оживился.
— Стало быть, вы утверждаете, что Ненаглядная, как замкнутая экологическая система, обладает инстинктом третьего рода, то есть не позволяет выводить себя из равновесия? — Профессор на секунду задумался и заключил: — Отсюда разумно предположить, что и пандемия, и цунами — проявления инстинкта самосохранения в масштабах планеты?!
— Это вы утверждаете, — улыбнулся Илья. — Я, правда, предполагал нечто в этом роде, однако не нашел ни одного фактора, нарушающего экологическое равновесие. Планета используется как курорт. Мы практически не вмешиваемся в ее биосферу, не переделываем климат и ландшафт, хотя многое здесь можно было бы устроить гораздо разумнее.
Здание административного центра, в котором разместились Садовники–эксперты и прибывшие с ними крупнейшие специалисты Обитаемых миров, тихонько вздрогнуло, освобождаясь от земных пут. Антигравы бесшумно возносили его над растревоженным городом.