Сентябрь – это навсегда (сборник)
Шрифт:
На экране чистым зеленым огнем светился октаэдр станции, зато нитка линии передачи едва проглядывалась.
— Это собственное поле кабеля, — пояснил Николай. — Целая прорва энергии — около двадцати гигаватт — куда-то уходит. Мы должны обнаружить утечку.
Вновь пошли разливы Жемчужных озер. Вездеход углубился в редколесье. В кабине заиграли блики от потревоженной воды, повеяло легкой прохладой. Здесь, в пятидесяти километрах от берега, кошмарным сном казались ярость океана, воплотившаяся в черную стену цунами, опустошенное побережье.
Николай, напевая шутливую балладу о ленивце, пережившем в полудреме гибель собственной вселенной, притормозил, перегнулся через борт и сорвал несколько бледно–лиловых кувшинок.
— Кощунство, конечно, — согласился он, поймав удивленный взгляд Ильи. — Но цветы не пропадут. Стоит бросить их обратно в воду, как они тут же заведут себе новую корневую систему. Эти кувшинки, кстати, завезены с Земли. Лет пятнадцать назад. Я об этом знаю, потому что моя мама селекционер. Она занимается именно декоративными растениями.
Скворцов упомянул о матери, и Илья вновь увидел белый кокон жизнеобеспечения, услышал шепот Антуана: «Только маме, только маму… Не говорите ей…» Почему? Ну почему человек на своем пути познания должен упираться то в одну, то в другую глухую стену?! За что ему эти постоянные испытания? Илья вспомнил муки неизвестности, когда над ним месяц назад скалой нависала тайна туманности Окно, и подумал, что расселение людей в галактике напоминает бег с препятствиями. Взял один барьер, впереди другой, затем третий. И так без конца. Впрочем, в этом есть свой резон. Проще и на стадионе отойти в сторонку, прилечь на траву, вздремнуть… Но тогда исчезнет движение. Умрет Большой Бег, ради которого, может, и существует жизнь.
На экране вдруг тревожно разлился пульсирующий алый свет.
— Есть утечка! — воскликнул Скворцов.
Он достал из стенного шкафа два точно таких комбинезона, в каком был сам, попросил:
— Оденьте, пожалуйста. На случай, если придется выйти. Эта ткань — идеальный изолятор…
Энергетик будто и не пел пять минут назад. Он вглядывался в экран и, осторожно направляя вездеход к очередной опоре, которая торчала над деревьями, отрывисто бросал вопросы бортовому логическому блоку:
— Напряженность поля? Индукция?.. Заряд проводника, емкость?
Блок ответил. Николай на секунду откинулся в кресле, прикрыл глаза. Затем повернул к Садовникам сразу постаревшее лицо.
— Не понимаю! — сказал Скворцов и махнул рукой в сторону опоры. — Такого не бывает в природе. Не может быть!
— В чем дело? — нетерпеливо спросил Егор.
— Приборы свидетельствуют, что вся энергия, вырабатываемая станцией, не просто теряется, а аккумулируется в районе этой опоры.
— Но в природе не существует таких емкостей! — удивился Егор, невольно повторив слова Скворцова. — Ну шаровая молния. Так это же игрушка…
— Не только в природе, — сказал
— Опять фокусы Ненаглядной! — проворчал Ефремов, вглядываясь в опору.
Кабель плазмопровода возле опоры опутывало нечто вроде сизой паутины или пряжи, космами свисавшей к земле.
— Включите на всякий случай запись изображения, — попросил Илья Скворцова. — Что показывают анализаторы?
— Ничего нового, — пожал плечами энергетик. — Попробую зонд. Надо захватить кусочек этой пряжи. Ребята в лаборатории быстро ее распутают.
Шарик зонда оторвался от вездехода, нырнул в сизые космы. Ефремов невольно зажмурился, ожидая ярчайшей вспышки. Однако в следующие мгновения зонд благополучно вынырнул из странного новообразования и вернулся в свое «гнездо».
Скворцов достал специальный щуп, зарастил комбинезон.
— Что вы собираетесь делать? — настороженно спросил Егор.
Николай улыбнулся:
— Заняться своим делом. Надо проверить саму опору. Если она рухнет…
— Мы не знаем, насколько опасна эта «пряжа», — возразил Илья. — Оправданна ли, ваша вылазка?
— Я полностью защищен, — сказал энергетик, превращая капюшон в подобие шлема космического скафандра. — Как специалист я отвечаю за безопасность всех работ. Так вот. В этом костюме я могу ловить молнии Перуна. Не беспокойтесь, друзья.
Он выпрыгнул на болотистую почву, брызнувшую жижей, и по кочкам пошел к золотисто–красной колонне опоры, которая стояла на песчаном взгорке.
— Не нравится мне все это, — отрывисто бросил Егор, глядя вослед Скворцову. —Пряжа не нравится, да и сама красотка Ненаглядная. Тоже мне рай неземной… Есть что-то противоестественное в понятии «планета–курорт». Праздность, прожигание жизни… Горькая судьба для планеты!
Николай, осторожно приблизившись к опоре, произвел какие-то замеры. На безобразной бахроме, серым занавесом опускавшейся к земле, странным увеличенным образом отразилась его фигура, замедленные движения.
Затем он протянул щуп к «пряже», повел его вверх. И вдруг замер.
— Что?! — заорал Илья, вскакивая. — Что случилось, Коля?
Из канала связи, который Егор тут же включил на полную мощность, доносилось прерывистое дыхание энергетика.
«Пряжа» дрогнула, тысячами нитей заструилась к человеку, опутала его защитный комбинезон.
— Назад! — крикнул Илья. — Немедленно назад!
Скворцов вдруг запел.
Это было так дико и неожиданно, что Илья с Егором замерли, вслушиваясь в хриплый голос Николая. Он то возвышался, звенел над болотом, вырвавшись из усилителей вездехода, то падал до шепота, переходил в невнятное бормотание:
Ладно, еще один день, — как огромно все это:
словно ты прыгаешь в новую бездну
или в другие новые бездны, в другое
царство транзита—у этой истории
нет конца, даже когда приходит конец,