Сепаратисты
Шрифт:
Он все всегда знал, будучи сыном одного из членов Лиги и внимательно слушая разговоры взрослых.
Уна обернулась и без особого удивления обнаружила, что все ее ученички толпятся тут же, жадно посматривая на улицу. Сидеть в такое замечательное, наполненное событиями время в классе и вырисовывать буковки никому не хотелось. Конечно, правильно и очень педагогично было бы загнать их снова за столы и продолжать диктант, в котором они насажают кучу ошибок, думая совершенно о другом. Однако она и сама не прочь была оказаться поближе к творящимся событиям. Ну правда, когда еще увидишь в Камарене столь любопытные
— Вы пообещаете, — грозно произнесла она, — не лезь в первые ряды.
— Да! — радостно ответил хор детских голосов.
— Я говорю серьезно! Еще не хватает отвечать перед вашими родителями, если помнут в давке. Обещаете?
— А что мы увидим?
— На деревья, — твердо приказал Уна. — Оттуда ничего не пропустите. Договорились?
— Да!
— Старшие смотрят за младшими. Мне назвать фамилии?
— Нет, — уже более грустным тоном ответили. Не в первый раз она приставляла одних к другим. Обычно это касалось помощи в уборке помещения или учебы, но все прекрасно знали, кто и за кого отвечает. Далеко не всегда это приятно. Следить за детьми достаточно сложно, зато некогда самому лишней дурью маяться — это Уна знала твердо.
— Тогда пошли!
Полустанок был грязен и пуст. Обычное захолустье. Здесь останавливались пассажирский поезд раз в сутки, и не имелось даже вокзала. Вполне хватало будки для продавца билетов и одновременно начальника станции. Держать лишних людей для железнодорожной компании слишком накладно.
Уна начисто забыв свои же благие указания детям о возможной опасности, пролезла в первые ряды собравшихся. Местные дружески здоровались, пропуская, приезжие косились, но молчали. Женщины у горцев ведут себя достаточно свободно и кроме мужа никто им не указ. А вот трогать чужую бабу наверняка плохо кончится. В подобных захолустьях еще про кровную месть не забыли.
У намертво закрытой пресловутой будки, железнодорожник предусмотрительно смылся и, скорее всего, наблюдал за происходящим с почтительного расстояния, стояла небольшая кучка одетых по-городскому людей. Преобладали женщины всех возрастов, но попадались и мужчины. Из троих прилично по-городскому одетых она четко опознала Желтова. Личность достаточно известная. Даже заседает в парламенте от прогрессистов. Видимо недаром Лайс говорил о некой негласной поддержке, получаемой от старого поколения политиков Лигой.
Тоже на неординарное зрелище приехали полюбоваться. Газеты по всему острову гремели уже неделю. Кто-то возмущался, кто-то восхищался, а большинство откровенно злорадствовали. Лендлордов на Патре всерьез недолюбливали. И за прошлое, когда они получали конфискованные у местной аристократии земли, патраны считали объявление земель вождей собственностью короля и передачу во владения шиольским дворянам грубой несправедливостью. Земля принадлежит Клану и не может быть конфискована!
Не важно, что этому предшествовала почти десятилетняя партизанская война. Королевское правительство в тот момент считало данное решение великолепным способом держать в узде вечно недовольное население. Они и сейчас через двести с лишним лет прекрасно помнят, кто возделывал землю до ее конфискации. Это земля Кланов! Что непонятного? Общая собственность. Долгое время здесь не существовало понятия земли в качестве подлежащей свободной купле продаже собственности.
Земли составляли
Территории некогда вошедшие в общественное сознание как свои в принципе не могли уйти из Клана. Участки не подлежали купле или продаже даже в том случае, если возникали самые выгодные расклады. Хотя при определенных — и очень жестких — условиях земля могла быть продана, в общем и целом она не была товаром на продажу. У многих это и сейчас плохо в голове укладывается.
Не любили повсеместно земельную аристократию и за настоящее, когда хозяева практически не появлялись в своих поместьях, предпочитая проживать в метрополии и передоверив все дела управляющим. Те, естественно, редко себя обижали и норовили выжать из арендаторов лишнее, лично себе в карман. А лорды появлялись настолько редко, что жаловаться им возможности не имелось. И то сказать, никакой радости находиться в имении. Вместо идиллической картины с возделанными полями и низко кланяющимися крестьянами реальная возможность нарваться на грубость, а то и камень в спину.
— Простите, вы местная жительница? — поинтересовался со странным акцентом подошедший элегантно одетый мужчина. Все на нем было высшего качества даже по меркам города и единственным несоответствием в облике являлись забавно оттопыренные уши.
— Я учительница в поселке, — сказала Уна и, поймав пренебрежительный взгляд одной из дамочек, невольно поежилась.
Как она смотрится не сложно догадаться. Грубый свитер домашней вязки, юбка из простой материи не первой свежести, здесь за модой наблюдают не слишком пристально. Случается и бабушкины одежки перешивают. Еще тяжелые грубые башмаки. Очень функциональные для прогулок по грязи, однако далеко не туфельки на высоком каблуке. Тут она невольно разозлилась за проявленную слабость и, уставившись мужчине в переносицу неприятным тоном, спросила:
— Желаете полные данные? Полиция собирает сведения?
— Что вы, — неподдельно удивленно воскликнул подозрительный тип. — Я к вашим органам правопорядка не имею ни малейшего отношения. Разрешите представиться, — поднимая шляпу и расшаркиваясь в лучших светских традициях, заявил, — Хабре Саис, корреспондент газеты 'Новости Карунаса'. Мы сообщаем читателям подробности происходящего в мире уже более ста лет.
Последнее прозвучало как лозунг, зато объясняло странное звучание речи.
— Прямо из вечного города не менее вечной Империи, да к нам в горы, — подчеркнуто уважительно удивилась Уна. В словах был всем понятный сарказм. Еще в прошлом столетии в результате внутренних проблем государство раскололось на несколько стран, лишь номинально признающих верховную власть Императора. — Да еще и большой аристократ. Хабре ведь императорский род.
— О! — вы издеваетесь, притом достаточно умело, — неожиданно обрадовался корреспондент из далекой северной Империи. — Наверняка ведь знаете, уже давненько династия сменилась. И все у нас, в смысле рода, отобрали в казну. У меня, — не понижая голос, сообщил, — в детстве кроме вши на аркане ничего в кармане не имелось. Простите, если неточно перевел нашу пословицу.