Сэр Невпопад из Ниоткуда
Шрифт:
Это замечание вызвало у некоторых из его приятелей одобрительное хихиканье.
– Да нет, это я так, на всякий случай. Похоже, твоё самомнение после войны с Шенком так разбухло и всё ещё растёт столь быстрыми темпами, что грозит взорвать замок изнутри. Он стал слишком мал, чтобы вместить твоё «я». Но раз ты снаружи, я могу оставить свой пост. – С этими словами я отступил от стены, от того её участка, где находился тайный ход в подземелье.
Представьте себе, кое-кто из прихлебателей Булата по достоинству оценил моё остроумие. С разных сторон до меня донеслось несколько робких смешков, которые, впрочем,
– Ты, никак, готовил лошадь нашего доблестного Умбрежа к предстоящему турниру? Очень своевременно, осталось-то ведь всего два дня.
– Турнир, – повторил я озадаченно, словно впервые слышал о нём. И только потом вспомнил: ведь и впрямь в крепости говорили о празднестве, которое король собирался устроить в честь победы над Шенком. Показательные сражения между рыцарями – разумеется, всё должно происходить понарошку, без увечий и тем более смертельных исходов. Ну, вроде потасовки в питейном заведении, за исключением, возможно, чистоты намерений и помыслов, присущих последней. И мой Умбреж, представьте себе, также был записан в число участников.
Прежде старику нередко приходилось участвовать в такого рода соревнованиях. Однако чести себе он в них не снискал. В последние десяток-другой лет его вышибали из седла в первом же поединке. Да и чего ещё, скажите на милость, можно было ожидать от этого огородного пугала?
– Да-а, турнир, – пробормотал я. – А как же, как же, конечно, мы к нему готовимся.
– Ещё бы! – с мерзкой усмешкой подхватил Булат. – Кому и готовиться к состязанию, как не вам с Умбрежем? Твой господин всем нам продемонстрировал свой способ подготовки к турниру, когда свалился с лошади во время построения отряда.
Оруженосцы, окружавшие Булата, так и покатились со смеху при этом его замечании.
Мне нечего было ему ответить. Принуждённо улыбнувшись, я отвёл взгляд в сторону и приготовился было уйти.
– Зачем же ты нас покидаешь, Невпопад? – осклабился Морнингстар.
– А зачем бы мне с вами оставаться, Булат? – в тон ему ответил я.
– Мы же так мило болтаем. Так по-дружески. В конце концов, все здесь присутствующие – оруженосцы, и это нас объединяет. Кое-кому, правда, недолго осталось пребывать в этом звании. – Он горделиво выпрямился. – У некоторых на роду написано иное. И судьба к ним благоволит.
Господи, опять это до оскомины надоевшее слово!
Я потёр переносицу. Потребность в алкоголе заявляла о себе всё настойчивей. Мне прямо-таки зверски, как никогда прежде, хотелось выпить. Горло так и сжималось от предвкушения того, как по нему польётся живительная влага. Я сглотнул.
– Булат, тебе не наскучил этот разговор? Лично я, если у тебя нет ко мне неотложных дел, предпочёл бы...
– Я просто понять хочу, Невпопад, – перебил он меня.
– Что именно? – с едва скрываемой досадой спросил я.
– Понять, каково это... быть неудачником, вечно находиться в проигрыше.
Признаться, я сам не ожидал, что его слова так меня заденут. Мне следовало в ответ пожать плечами и молча уйти, но меня словно кто-то дёрнул за язык, и я запальчиво произнёс:
– Тебе что же, Морнингстар, больше заняться нечем, кроме как
Морнингстар долго мне не отвечал. Его приятели, затаив дыхание, ждали, как он отреагирует на мои слова. Из-за туч выглянула луна, и казалось, ей тоже сделалось любопытно, чем кончится наша словесная дуэль.
Булат вопреки моему ожиданию не вышел из себя и ни на шаг ко мне не приблизился. Только улыбка на его самодовольном лице стала, может, чуть менее торжествующей.
– Пусть так, – произнёс он и, пожав плечами, прибавил: – Но это куда лучше, чем... чем слыть придурком и посмешищем. Чем всегда, и всем, и во всём проигрывать.
И тогда я принял его вызов, не ведая, чем это для меня впоследствии обернётся.
– Запомни, Морнингстар, я не Умбреж. Я сам по себе. Что бы старик ни делал, ко мне это отношения не имеет.
– Глупости, ещё как имеет! Мы все, – тут он обвёл жестом руки ватагу своих приятелей, – купаемся в лучах славы наших сэров рыцарей, мы делим с ними эту славу и гордимся их деяниями. А стоит рыцарю сплоховать... И это наносит ущерб репутации его оруженосца.
Мы все, кроме тебя, конечно, пережили немало счастливых минут, минут триумфа. Мы сумели достойно себя проявить. И то же самое относится ко всем нашим патронам. А ты чем похвалишься, Невпопад? Имей в виду, я, между прочим, не только будущий рыцарь, меня и науки тоже интересуют. Так вот, мне даже с чисто научной точки зрения интересно, как ты себя должен чувствовать в шкуре вечного неудачника. – Тут его тон стал ещё более насмешливым. – Постоянно ли тебя гнетёт мысль о собственной никчёмности? Или ты подвержен частым приступам тоски и уныния? Или успел уже настолько отупеть от безделья и от позорной непригодности своего рыцаря к несению службы, что всякую чувствительность потерял? Ответь, сделай милость.
– Ты меня недооцениваешь, Морнингстар. И сэра Умбрежа, кстати говоря, тоже. – Вот уж это, как вы понимаете, было чистейшей воды ложью. Мне от сознания собственной никчёмности хотелось бежать из замка без оглядки, а Умбреж был непригоден ни к чему на свете.
– Да что ты говоришь?! Может, ты готовишь для всех нас какой-нибудь сюрприз? Не иначе как Умбреж собирается стать победителем турнира? О, как бы я желал взглянуть на это! Хоть одним глазком. А вы что скажете, друзья?
Друзья не замедлили ответить ему угодливым хихиканьем. Мне даже почудилось, что и луна в небе легонько качнулась, прыснув со смеху.
Чаша моего терпения переполнилась, и прежде, чем я успел сообразить, что происходит, из груди у меня сами собой исторглись слова:
– Насколько же, интересно знать, велико твоё желание увидеть его победителем?
В голосе моём Булат отчётливо расслышал вызов. Он сделал шаг в мою сторону, прищурился и недоверчиво тряхнул головой. Ещё бы, мне и самому с трудом верилось, что я в самом деле это произнёс. Но отступать было поздно.
– Так ты мне пари предлагаешь, так?
Я молчал, отчаянно надеясь, что Булат и вся стая, посмеявшись, наконец уберутся куда-нибудь. Но не тут-то было! Вышло так, что я сам проделал брешь в своём панцире, и Булат не замедлил ткнуть в неё остриё клинка.