Серафима прекрасная
Шрифт:
Полковник обнял Красина:
– Это ты меня прости, Коля. А только мы и вправду мало что можем сделать в твоей ситуации. Лучше побереги себя. Вот выделю тебе охрану…
– И не вздумай! Это смешно.
– Лучше быть смешным, чем мертвым. Откажись от строительства, Коля. Они ведь все равно все сделают по-своему. Когда в государстве идет передел собственности – щепки летят. Ох как летят!
– Нет! Об этом не может быть и речи! Я, Игорек, перестану себя уважать, если пойду у них на поводу. А для меня это самое
Сима в палате заплела косички худенькой девочке.
– А вы нам сказку на ночь сегодня будете читать, тетя Сима?
– А как же, Лерочка! Обязательно! Ну а где твои бантики?
– Вот! – Девочка протянула две мятые ленточки.
Сима улыбнулась:
– Вот я их поглажу и тебе в косы вплету. Тогда будет очень красиво. А сейчас пока резиночкой завяжу, договорились?
Девочка кивнула. Потом обняла Симу:
– А у вас дочка есть?
– Нет… Дочки нет… Пока нет.
– Ну так вы ее родите! Это не очень тяжело! Вот нас у мамы пять человек. Мы все девочки! Вам обязательно дочка нужна. Вон вы как хорошо косы плетете! Так даже мама моя не умеет!
– Обязательно рожу девочку! Вот только сынка подлечу! Ну, до вечера! – улыбнулась Серафима.
– Тетя Сима! А врач пустую кровать велел вынести. Тут все равно никто не лежит, а нам тесно!
– Это я мигом, Лерочка. Ты только шибко по палате не бегай, тебе пока не надо! Я еще приду к тебе!
Сима подхватила кровать, да и понесла ее к выходу…
Вот такую несущую кровать Симу и встретили в коридоре отделения Красин и полковник.
– Зорина! Вы же надорветесь! Кровать же можно катить, она на колесиках! – воскликнул врач.
– Не надорвусь. У нее ножка сломана! А я привычная тяжести-то таскать!
– Да это ведь вредно для женщины, как вы не понимаете!
Серафима только рукой махнула и дальше потащила кровать.
Полковник рассмеялся:
– Да уж! Сразу стихи Некрасова вспоминаются: «Есть женщины в русских селеньях…» Что там: «В горящую избу войдет… коня на скаку остановит…» Уж прости, в поэзии не силен!
Красин очень серьезно посмотрел на друга и вдруг прочел наизусть:
Не может сын глядеть спокойноНа горе матери родной,Не будет гражданин достойныйК Отчизне холоден душой.Это тоже Некрасов, между прочим. К нашему с тобой разговору.
– Я тебя, Коля, еще больше после него зауважал. Только прошу, очень прошу – будь осторожнее! Ты не только мне нужен, как друг. Ты людям нужен!
Зорин с Ирочкой из кровати почти не вылезали. Которую ночь ночевала
– Все не верю, что это правда! – шептал в темноте ей Витя.
– А ты поверь!
– И мне все это не во сне снится?
– Нет!
Они целуются… Они ничего не замечают… Они так счастливы…
А между тем их вдвоем в спальне увидела Мария Ивановна. Подошла к окну – да и увидела.
– Что же это? Да что же? Вот бесстыжие! Ой, Симка бедная! Ой, что ж делать-то? – Она с топотом бросилась бежать…
Витя вздрогнул, подскочил к окну. Увидел только удаляющуюся темную фигуру.
– Ир, Ира… Выследили нас!
Ира подошла сзади, обняла его:
– А хоть бы и выследили! Ты же у меня смелый!
В коридорах клиники уже темно. И в палате темно.
Сима наклонилась, поцеловала спящего Ванечку. Он и во сне тянул к ней руки. Она поцеловала его пальчики:
– Вылечим мы тебя, сыночек. Я не я буду, вылечим!
Вдруг в дверях появился Красин:
– Серафима Ивановна! Мы, по-моему, так не договаривались. Вы что, здесь и ночуете?
– Нет, ночую у знакомой, можете проверить! – ответила Сима гордо. – Я только днем тут работаю. А сейчас зашла сына проведать!
– А что за ленточки у вас в руках?
– Девочки Леры. Из пятой палаты. К ней мама не ходит. А Лера хочет косички красивые. Я ленточки погладила, заплету ей в косы и пойду домой, честное слово! – Сима встала, двинулась к выходу.
– Да, хорошо… Серафима Ивановна, постойте. Сына вашего будем оперировать в четверг.
– Это через два дня?
– Что-то не так?
– Все так, Николай Николаевич, только очень хотела я… Очень надеялась… что вы! Вы должны Ваню оперировать!
– Опять двадцать пять! Да я не знаю, буду ли я в это время в больнице! У меня заседание в Академии наук, а ждать Ваня больше не может. Вы это понимаете?
– Понимаю!
Обиженная Серафима пулей выскочила в коридор. Красин так и остался один в темной палате с маленькими спящими детьми.
– Что за женщина упрямая! – процедил он сквозь зубы…
Посреди ночи Мария Ивановна ломилась в дверь Иркиного дома.
– Откройте! Да откройте же!
Заспанная мать Ирины наконец отворила дверь.
– Господи, случилось чего?
– Случилось, случилось, Вера Викторовна.
– С Иркой?
– С Иркой!
– Да что такое, а?
– А то, что она с чужим мужиком в постели, Ирка ваша!
Мать вздохнула, рассмеялась грозному виду ночной посетительницы:
– Ну, слава богу, а то я думала, что страшное. Так уж это и не первую ночь. У Витьки она, что ли? А вам-то какое дело? Они уж не дети, между прочим. Чего хотят, то и воротят, нас с вами не спрашивают!