Серафима прекрасная
Шрифт:
– Не скажу! Ничего не скажу! – выпалила девочка.
Не любила Сима жаловаться, даже родным людям.
Иван засмеялся:
– Вот вся в меня. Как осел упертая.
Он прижал дочь к себе.
– Что, профессор, дурнушкой, поди, назвали, да? А ты им всем еще покажешь, что они дурней тебя. С лица, дочка, воды не пить. А зеркало бить глупо – оно не виновато! А я тебя обрадовать хотел, – вдруг сменил тему Иван, – перед самыми выходными в ночное пойдем, коней купать! Тебя с собой
Сима ожила:
– Не врешь?
– А когда я тебе врал?
– Па, а можно Витьку с собой взять?
– Какого такого Витьку? – спросил отец.
– Да Зорина Витьку из нашего класса.
Иван нахмурился:
– Стоп, погоди, а тот Витька тебя не обижал ли, а?
– Нет, нет, он хороший!
– Ладно! Завтра с матерью с утра в город едем – новые очки тебе справим.
– В красной оправе?
– Да хоть в зеленой, если в городе такие найдутся! – засмеялся Иван.
В комнату вернулась Лида, укоризненно качая головой:
– Вань, шел бы спать, а! Ехать завтра с утреца в город. Мне еще утром Зорьку подоить!
– Мам, не надо, я сама, сама! Ты выспись! – сказала Сима. – Я Зорьку подою! И бутерброды вам в дорогу сделаю!
Солнце еще не встало. Речка, поля, домишки на косогоре тонут в тумане. Красивые места в Симиной деревне…
Сима доит Зорьку – большую пятнистую корову. Руки у девочки золотые. Корова послушно мычит, но с места не двигается.
– Стой, Зоренька, стой! А мычать-то громко и не надо, мамка пусть еще поспит!
Струйки молока бьют по дну и стенкам ведра.
– С добрым тебя утречком, Зорька! – закончив доить, сказала Сима корове. – Спасибо тебе за молочко!
Подоила – да и пошла снова спать.
В седьмом часу петухи закукарекали, проснулся отец.
Солнце уже поднялось.
– Лида, Лида, да что ж ты! Никак проспали!
– Господи, да как же! Автобус-то в шесть… – вскочила Лида. – Вань, а может, сегодня не поедем, а? Поездку отложим на пару-то дней? У меня что-то на душе неладно!
Но Иван был непреклонен:
– Чего удумала! Ночь всю проедала мне плешь за это зеркало дурацкое – вынеси да вынеси! Тоже мне коммунистка, передовичка, а как бабка старая в приметы веришь! Едем, тебе говорят! Пальто тебе нужно? Нужно. Матери моей, хоть и старуха, а тоже нужно! Очки дочке нужны? Нужны. Пока все не проели – надо в город смотаться! А потом огород начнется, и отгулов не наберешь! Знаем мы это завтра! Собирайся.
– Ой, ладно! Пойду на Симку погляжу!
– Не буди, пусть спит! У нее вторая смена!
Мать заглянула в комнату к дочке, поцеловала спящую Симу:
– Умница моя, и коровку подоила! И бутерброды в дорогу сделала!
Отец
– Красота ты моя! Никому не верь, что уродина! Загляденье ты мое, профессор! Будут тебе и красные очки, и пряники шоколадные! – и тоже поцеловал дочку.
Днем Симка торопилась в школу, когда вдруг Витька Зорин перегородил ей путь.
– Стой! Поговорить надо, – заявил Витя.
– Ну говори! Слушаю…
– Ты того, Марь Иванне ни слова… А про Ирку забудь вообще – не она это была. Поняла? Не она тебя стукнула!
– Да наплевать мне на твою Ирку! – дернулась Сима.
– Больно было? – Витя смущенно смотрел на девочку.
– А ни капельки! – вдруг гордо выпалила Сима. И тут же ласково: – Вить, а с отцом и со мной в ночное поедешь перед выходными? На конях покатаемся! Ночью в речке искупнемся, а?
– Это можно. Только ты того, не сдавай ребят. Из пионеров же погонят!
– Да уж сказала! Не сдам! И про помидоры – не я это наябедничала! Что, не веришь?
– Да верю! – пожал плечами красавец Витя.
Он протянул руку к ее поломанным очкам, которые Сима зацепила резинкой за ухо, потому как одна дужка была полностью отломана.
– Хочешь – починю? – спросил мальчик.
Сима улыбнулась:
– Не надо! Мне отец из города привезет. Сегодня. Красную оправку обещал, ага!
– Ну пошли, что ль?
Они двинулись к школе…
– А вот поедешь с нами в ночное – я тебе еще одну тайну расскажу. Самую, самую важную! – тихо прошептала Сима.
– Это какую же?
– Да ты потерпи! Уже немного осталось – два дня всего-то!
Так хорошо было с Витькой до самой школы идти, что Сима забыла и про битые очки, и про то, что ее называют жабой…
…Лида с мужем вышли из автобуса на дороге у станции, нагруженные авоськами и сумками. Надо было делать пересадку, чтобы добраться до родной деревни.
– Смехота да и только – за колбасой в город гоняем! – сказал Иван.
– Да тише ты, дурак. Чё несешь-то, думай!
– А то вокруг все не видят! Слепые, ага!
– Ты лучше думай, что нам теперь часок-другой на дороге стоять! Не поспели мы на двухчасовой.
Иван радостно махнул рукой проезжающему водителю на грузовике:
– А вот и попутка! А ты горевала! Эй, Паш, стой! Ты домой, что ль?
– А то! Садись! – ответил ему из кабины Паша.
Язык у колхозного шофера Пашки Кулакова малость заплетался. Такое за ним водилось, и часто. Не дурак он был выпить.
– Вань, да он же, как всегда, выпимши! Ты как хочешь, я не еду! – возмутилась Лида.