Серафима прекрасная
Шрифт:
– Какая вы добрая, Ирина Александровна! Какая чудесная! – просияла Лариса.
… Ира медленно шла по улице, все вспоминала лицо Ларисиного жениха, Витькиного сына. Сын ее Виктора… Еще пуще в душе поднялась злоба на Серафиму. У той от Виктора сын остался… А у нее, Иры, что?
Да ничего. Ничегошеньки от их горькой любви не осталось на белом свете…
Сима опять пришла на могилу мужа. Цветы полила, памятник помыла. И все Виктору рассказала.
– Вот сынок весь в тебя – загулял опять на два дня в городе. У меня сердце давно
Ваня с огромным букетом цветов ждал Ларису с работы. Она вышла в обеденный перерыв, сразу бросилась ему на шею. Он поднял ее на руки и закружил, закружил…
Через стекло витрины эту сцену счастья видела Ира. Только теперь рядом с ней был Пал Палыч. Он пересчитывал деньги – Ира делилась с ним доходами, ибо именно ему была обязана открытием магазина.
– Все правильно, Иринушка! Молодец, «крышу» уважаешь, платишь исправно. Дружба у нас с тобой настоящая. А может, тряхнем стариной? Навестишь меня в эти выходные, а? – засмеялся Пал Палыч.
– Постараюсь. Вы вон на что посмотрите. – Она показала пальцем на то, что творилось на улице.
Счастливый Ваня обнимал счастливую Ларочку.
– Вот это и есть Серафимин сын? – удивился мужчина.
– Он самый! Сколько лет пытался Симе козни строить, а все не выходило. А тут жизнь сама подарок сделала, шанс кинула, не упустить бы! – заметила Ира.
– Не упустим. А девка эта послушная? – поинтересовался Пал Палыч.
– Во мне души не чает. Что скажу, то и сделает! Не смогла дочь забрать, сына заберу. Это для Симы ударом посильнее будет, – решительно сказала Ира.
– Тоже верно. Парень нам нужен. Мы через него мать достанем. На моей-то фермочке, что я купил у нее семь лет назад, все загнулось. А у нее лучшее хозяйство в области. Неприятно, Ира, честное слово! Знаешь, Ирочка, не люблю я успешных людей. А Серафима Зорина – женщина успешная…
Сима красиво убрала могилу мужа, а уйти все не могла, все смотрела на его фотографию.
– Бросил ты меня рано, Зорин! Хозяйство-то я тяну, не жалуюсь. А с детьми вот сложнее. Им отец нужен. Смотрю, сколько же баб счастливых живут со своими мужьями до самой-самой смерти! Мне вот Бог такого счастья не дал. А я б тебя всяким бы любила, Витенька, и стареньким, и лысеньким, и с костылем, и с челюстью вставной… А вот не дал же Бог!
Сима смотрела на молодое лицо мужа, что выбито было на памятнике.
– Эх, Витенька, Витенька! Как я дальше-то буду?
В это время к могиле подбежала Люда:
– Серафима Ивановна, скорей, там Альма рожает!
– Ох ты, господи!
Подхватив огромную лейку и лопату, Сима понеслась за ней к ферме.
Жизнь-то продолжается! Роды принимать надо!
На
Она успокаивала животное.
– Не бойся, милая, не бойся. Ну! Давай, Альмочка, давай потрудимся. А как по-другому? Тут трудиться надо! – Сима наклонилась к кобыле, ворожила над ней, говорила ласково…
Валя подошла к Люде:
– Ты чего там увидела? Что уставилась-то?
– Вон!
Люда показала на идущих к дому Ваню и Ларису.
– Валечка, кто это с ним?
– Да не дергайся ты раньше времени!
– Кто она? Это та, городская, у которой он пропадает неделями? – У Люды трясся от волнения и обиды подбородок. – Чувствую, что она!
Кобыла в конюшне заржала от боли.
– Вот так! Вот молодец! – успокаивала ее Сима.
Через несколько секунд она подняла на руки новорожденного жеребенка, смешного, мокрого…
– Ах ты мой красавец! Красавец ты мой! Ну здравствуй, мой ненаглядный.
Глядя, как Серафима бережно держит жеребенка да воркует над ним, пожилой конюх не выдержал:
– Эх, Серафима Ивановна! Тебе б внуков надо!
– Да погоди ты с внуками!
– А чего годить! Вон гляди!
Он показал на дверь, откуда видно в просвет, как шагал Ваня и незнакомая Симе красивая девушка. Шли, за руки держались…
Сима отдала жеребенка конюху:
– Ну-ка, держи! Я сейчас!
Вышла Сима из конюшни навстречу сыну. Одежда грязью да кобылицыной кровью перепачкана. А городская девочка с иголочки одета и причесана.
– Мам, я приехал! – обнял ее Ваня.
– Да уж вижу. Ну а это кто у нас будет?
Застыли друг напротив друга Серафима и Лариса. Вперились друг в друга глазами. Нехорошая усмешка пробежала по губам Ларисы. Усмехнулась и Серафима.
– Так ты, видать, невесту из города привез, угадала? К ней все и ездил?
– Да, мам, угадала. Это моя Лариса. Я ее люблю. Она меня тоже. Мы заявление в ЗАГС подали… – Счастливый Ваня любил в этот миг весь мир. Мама и Лариса будут теперь с ним вместе, рядом. Он будет видеть их обеих каждый день. Как же это здорово!
Он и не ждал, что они могут не понравиться друг другу!
А вот ведь не понравились. Страшно не понравились!
Серафима брезгливо повела носом:
– А чего это за запах такой, прям в нос шибает? Это духи, что ль, твои?
– Да. Французские. Я только такими душусь, – ухмыльнулась Ларочка.
– Ну, коль приехала, пошли в дом! Француженка! – передразнила Серафима.
Упав на сено в углу конюшни, зарыдала Люда. Ее нашла Валюша.
– Люд, ты чего?
– Я все слыхала! Они заявление подали! – Девушка говорить не могла, содрогаясь от плача.
– Да погоди ты рыдать! Матери она не понравилась. Такая вся разодетая да размалеванная! Точно тебе говорю, ужасно матери не понравилась.
– Да? Зато Ваньке понравилась. Он же на ней женится…
Люда рыдала, Валя гладила ее по волосам.