Серая Башня
Шрифт:
Над входом в трактир висел шест, к которому прицеплен небольшой бочонок. Также над дверью красовалась вывеска — вырезанная и обожжённая надпись на деревянной доске гласила: «Путевой Камень Йолша».
Тольскер толкнул дверь и вошёл, я следом. Внутри было тепло, в нос тут же ударили запахи еды, зазвучал гул посетителей. Было светло — благодаря огромным окнам и множеству фонариков и свечей. Мы двинулись вперёд.
Большинство столов было занято. На Тольскера смотрели с тревогой — форма начальника дворцовой стражи пугала, особенно в нынешние времена, когда стража лютует, хватая всех, кто может
Меня посетила мысль: наказывать за неудавшуюся попытку — всё равно, что наказывать за неудачу. А что если преступников наказывают не за преступление, а за то, что они попались?! Я усмехнулся этой мысли. Довольно забавная философия, не так ли?
Мы прошли к свободному столу у окна, сели напротив друг друга. К нам подошёл половой, поклонился Тольскеру, учтиво произнёс:
— Спадэн Тольскер.
Тольскера знали в этом заведении. Он сказал:
— Принеси-ка нам, дружище, горячего супа с клёцками и перцем. А для аппетиту — принеси по кружечке подогретого вина.
— Сейчас всё будет, спадэны, — поклонился половой и исчез.
Я почти не обращал внимания на Тольскера и обстановку в трактире — как только мы уселись за стол, я уставился в окно. Метель не останавливалась, люди, припорошённые снегом, словно сладости присыпанные сахарной пудрой, продолжали сновать по улицам. Из окна не было видно Серой Башни, но мне казалось, что я её чувствую. Пока я живу в Аг-Винэос — Серая Башня постоянно присутствует в моей жизни, довлеет надо мной, давит на меня.
Вернулся половой, поставил перед нами по бокалу вина. Тольскер поднял свой, сказал мне:
— Ну, ваше здоровье, мастш Рой.
— Ваше здоровье, — ответил я, подняв бокал. — И за успех нашего предприятия по поимке воров.
— Да, за это точно стоит выпить.
Мы принялись за вино. Оно было красным, тёплым, густым и весьма уместным в такую промозглую погодку.
— Хорошо! — сказал Тольскер, оторвавшись от бокала.
Я заметил, что там у него осталось уже почти на дне. Видимо, он был не дурак выпить. Впрочем, чему удивляться — обычно стражи и вообще служивые люди славятся безудержным пристрастием к алкоголю. Не знаю, возможно это военная профессия, образ жизни, связанный с постоянными сражениями, так влияют на людей.
Вновь появился половой, поставил перед нами по чашке с горячим супом, а также два крупных ломтя ржаного хлеба и несколько кусков сыра. Суп был овощным, в нём плавали клёцки, ароматный густой пар поднимался над чашками. Тольскер склонился и шумно втянул носом пар.
— Да! — сказал он. — Острый суп — что ещё нужно в такой паршивый день!
Я взял деревянную ложку — в Стаентраде чаще всего использовали деревянную посуду — и попробовал супу. Он действительно был острый. Уже после третьей ложки прошиб пот. Но это и правда работало — такое блюдо прекрасно согревало в холодный день. Мы ели суп молча, лишь жадно сопели, чавкали и утирали выступавшие на лице капли пота.
Добравшись до середины супа, мы сбавили темп и наконец подняли головы от чашек.
Я отпил немного вина, потом взялся за трубку, набил её курительной смесью, зажёг. Тольскер тоже закурил — с собой он носил толстую короткую трубку со здоровенным чубуком и курил обычный крепкий
— Мы отправляемся лишь вчетвером, мастш Тольскер? — спросил я.
— Да, мастш Рой. Было бы неплохо взять с собой отряд бойцов и двинуться следом за ворами — но такой отряд будет медленным, это во-первых, и привлечёт внимание, это во-вторых. Народ не знает о пропаже королевских реликвий — пусть это так дальше и остаётся. Сейчас положение короля не такое, чтобы можно было давать массам повод думать, что сама судьба отвернулась от короля, раз он потерял символы власти.
Он глубоко затянулся и выпустил огромное облако крепкого дыма.
— Поэтому в путь мы отправимся вчетвером и под видом обычных путников. Никакой формы королевской стражи, никаких знаков отличия, ничего примечательного. Вы хорошо держитесь верхом, мастш Рой?
— Неплохо, — ответил я. — Хоть и отвык от долгого сидения в седле. Боюсь, завтра у меня отобьётся весь зад.
Тольскер рассмеялся.
Мы допили вино, и Тольскер решительным командным голосом позвал полового и велел ему принести ещё. Мы взялись за вторую порцию выпивки.
— Вы, мастш Рой, — сказал начинающий хмелеть Тольскер, — тоже подготовьтесь к завтрашнему отбытию.
— Что от меня требуется? И поможет ли мне в этом дворец?
— Конечно, — кивнул Тольскер. — Основное обеспечение берёт на себя полностью дворец, все дорожные расходы. Дворец выделит нам денег, ещё мы возьмём особые грамоты, чтобы можно было их предъявить при необходимости — грамоты доказывают, что мы выполняем королевское поручение, они обеспечивают полную протекцию и принуждают любого гражданина королевства к сотрудничеству. Коней нам выделит опять же дворец. Провизию в путь мы возьмём тоже во дворце. Но вы, на всякий случай, захватите что-нибудь с собой. Нужно взять в путь также одежду. У вас есть оружие?
— Я же говорил, мастш Тольскер, оружия не ношу.
— Хорошо, дворец выдаст вам меч. Сами выберете по своему желанию, как и коня. Это не обсуждается — я хочу, чтобы у всех участников поездки при себе обязательно был меч.
— Хорошо.
— Как вы владеете мечом? Справитесь?
— Надеюсь, что справлюсь. Я давно не брал меча в руки, но фехтовать умею.
— Надеюсь, вы вспомните навыки. Потому что это умение вам пригодится. Я боюсь, нас подстерегает немало опасностей в пути. Как мы выяснили, эти воры работают на императора Желвана Гжавчика, а у этого человека масса своих людей в Стаентраде — шпионов, лазутчиков, диверсантов. Они могут нам серьёзно попортить кровь в этом деле. Ну, да надеюсь, справимся, с милостью Пфортуны.
Я кивнул.
Он, усмехнувшись, продолжил:
— Вы сказали, что неплохо ездите верхом, и неплохо владеете мечом. Какая интересная у вас подготовка!
Я пожал плечами.
— В том месте, откуда я родом… у нас в семье первым делом всех детей учили боевому искусству и охоте.
Тольскер крякнул.
— Ха! Так вот в чём ваш секрет! Вы осматриваете место преступления, применяя навыки охотника-следопыта — вот почему вы Легендарный Детектив! Я прав?
Я скромно улыбнулся и потупился. Пусть думает, как хочет, я не стану отвечать.