Серая Дружина-1: Сердце Крона
Шрифт:
– Как интересно, - тут же завелся шут. – А может, давай наоборот, а может, давай еще и позавтракаем, а зачем ты хочешь ее найти – точно не чтобы своей любимой половинкой создать из нее пару штук, ну, половинок то есть…
Его не слушали. Поскольку найти Бо в данный момент было делом проблематичным, все были заняты второй частью плана. Сиречь, осматривались.
Нас плотным кольцом окружали деревья. Никаких признаков жилья поблизости и правда не было, на западе виднелись пики гор, да где-то в отдалении шумело море. Единственным пятном в этом лесистом пейзаже был пологий скалистый холм
– А если позвать ее с этой штуки, может, она отзовется? – вопросил шут.
По моему скромному мнению, мы до полного офигевания могли звать Бо, но в ответ получили бы только эхо. Так гласила моя мудрая интуиция, которой я тут же попыталась честно надавать по голове перед тем, как направиться к холму. Я уже почти дошла, но тут меня догнал Йехар и крепко схватил за руку повыше локтя.
– Стой. Там опасно.
Я посмотрела на заросший мхом холм, и на одно мгновение мне показалось, что он шевельнулся. Наверное, мутилось в глазах, но все равно подниматься на него расхотелось. Эдмус потрогал крылья, оттолкнулся и резко взмыл вверх. И не прошло минуты, как он нас окликнул.
– Это кто там ночью говорил, что нет жилья? Вот же оно, только странное какое-то.
Когда мы подошли, шут с самодовольным выражением на физиономии продемонстрировал нам что-то вроде каменного склепа без окон, очень крепкого на вид, но с неожиданной кованой дверью. Дверь была распахнута настежь и бросалась в глаза переплетением незнакомых узоров, а само строение выглядело настолько сурово, что вывод напрашивался сам собой:
– Тюряга самая настоящая. Только что-то я не видела, чтобы на стенах тюряг была такая роспись.
Стены и впрямь были расписаны, очень искусно: что нарисовано, а что и вырезано по камню, вот жаль только, что многое стерлось (или было содрано? Такое ощущение, что тут стадо тигров побывало). В любом случае, темницей не пользовались давно.
– А я видел, - тут же сообщил шут, - да у нас, если хотите знать, на стенах темниц просто произведения искусства малюют, внутри и снаружи. Внутри, правда, сами заключенные трудятся, а двери иногда украшают вышивкой и позолотой…
– Врешь.
– Вру. У нас и тюрем-то нет. Просто за любую провинность… - И он с неприятным оскалом чиркнул когтем по горлу. Я уже привычно посоветовала ему замолчать.
– Имени пленника нет, - хмуро заметил Йехар, рассматривая стены, покрытые рисунками и письменами. – И рисунки странные. Не входите внутрь: кто знает, чем это может кончиться.
Здесь рыцарь перестраховался. Никто и не собирался.
Письмена проступали явственно, но читались трудно. Я поняла только предупреждение не подходить к этой темнице близко – иначе, мол, случится что-то нехорошее. Стандартное такое предупреждение на одном из местных диалектов: «Не влезай - помрёшь». В дополнение что-то шло нечто про очарование сирены, но разобрать это было почти невозможно.
Рисунки были и того страннее. На одном, в центре, обреталась женщина с красивым, но хитрым лицом, в окружении целой массы фигурок поменьше, тоже
– А вот здесь написано что-то про маму того, кто сидел, - сказал Эдмус, тыча пальцем в свою часть стены. – Что не очень хорошая была мама. Хм, а про отца не указано, как вы думаете, это во всех мирах так? Сваливать на слабых женщин… ого, а про это мне и шутку трудно придумать!
Мы с Йехаром одновременно опустили глаза.
На пороге темницы лежало пронзенное стрелой человеческое сердце.
Сомнений быть не могло: оно самое, только выглядело оно так, будто… окоченело, что ли. Окостенело. Никаких признаков разложения. Крови тоже не видно. При этом – сердце и стрела.
Оставаться у темницы резко расхотелось. Йехар продолжил исследовать письмена, а меня тем временем заинтересовало поведение Веслава. Я только сейчас заметила, что наша компания какая-то тихая, и сообразила, что алхимик вместе с нами к темнице не пошел, больше того, его почему-то не слышно. Уж не слопала ли его Бо со всеми его эликсирами – то-то был бы неприятный сюрприз для всех. Особенно для Бо и для алхимика.
Но Веслав был живехонек, хотя блистал еще более странным поведением, чем обычно. Опустившись на корточки у края поляны, он что-то прощупывал в траве и иногда продвигался то вперед, то назад, а то принимался топтаться по кругу, что-то бормоча себе под нос. Впечатление, что стресс для творческой натуры был слишком велик, – полное. Я подошла на расстояние метра в два и тактично кашлянула. Алхимик с воплем взвился на ноги.
– Ты, как бы это сказать, нормально? – я попыталась, чтобы в голосе прозвучала искренняя забота о его душевном здоровье, а не неприличное ехидство, которое вместо этого высовывалось наружу.
– Нет! В надцатой степени нет, и хочешь причину? Кашляют тут всякие… не вовремя!
И опустился на четвереньки, будто так и полагалось. Я попробовала во второй раз:
– Потерял что-то?
Сдавленное рычание и тихое обещание отравить я приняла как отрицательный ответ.
– Что тогда?
– Объяснить тебе ядерную физику? Ты же ни черта не поймешь. Скажем так, кто-то проложил здесь мощный защитный контур по всем стихиям, но в результате некой манипуляции он был разрушен, и я пытаюсь сообразить…
Тут в воздухе свистнула стрела, и Веслав оказался на ногах вторично. При этом он недвусмысленным образом сжимал в руках неопасную на вид хрупкую капсулку. А я – я так даже придумать не успела, что буду делать, как сзади раздался резкий голос:
– Вот, значит, где вы.
Позади меня в самой задиристой позе стояла молодая женщина лет двадцати восьми, загорелая, с короткими темными волосами, колючими зелеными глазами (это я потом узнала, что они зеленые, а в тот момент была уверена, что и они тоже черные) и ко всему еще одетая в черные кожаные брюки и топик. Лицо – насмешливое, с несколькими небольшими шрамами –сразу выдавало владельца боевого характера, а дополнял впечатление арбалет в руках. Правда, сейчас незнакомка его держала наотлет и в нас целиться не собиралась. Видно, первый болт запустила в качестве приветствия.