Серая Дружина. Сердце Крона

Жур Алена

Рыцарь открыл рот, чтобы поспорить насчет причин, припомнил что-то – и осекся. Веслав очень своеобразно, рывками застегивал карманы.

– Что смотришь? – огрызнулся он в ответ на мой взгляд. – Вылезай из боевой позиции. Я пас. Все равно его рано или поздно зарежут в каком-нибудь мире – с такими принципами.

Йехар

кивком подтвердил, что я могу больше не беспокоиться, но при этом заметил ядовито:

– По крайней мере, мне не придется самому пить яд, когда я пойму, что жизнь моя пуста.

Последние любезности были распределены. Инцидент себя исчерпал. Арка, словно поняв это, открылась - и на нас повеяло сухим жаром. Странник бросил на Веслава тяжелый взгляд, горячо пожал мне руку на прощание и шепнул едва слышно:

– Спасибо, - а потом тут же: - Никогда ему не доверяй, слышишь?

И шагнул в Арку, крепко сжимая рукоять клинка, как бы боясь потерять его во время перехода. Вспыхнули символы, и каменная дуга напротив нас стала таять в воздухе. Тепло обожгло руку, и, когда я закатала рукав, обнаружилось, что знак высшей индульгенции пропал у меня с запястья.

Чему я была несказанно рада.

– Черт, как отсюда выйти?

Алхимик недоуменно покрутился по сторонам. Я напрягла всю свою логику и указала в ту сторону, где было посветлее: там горели фонари.

Наверное, нужно зайти в Отдел, отчет написать. Получить командировочные. Вот только лицо Игнатского не желает всплывать в памяти, да и лица остальных тоже, и вообще, Питер кажется каким-то нереальным и мертвым после яркого греческого солнца, и пахнет он мокрым асфальтом, а я уже привыкла к запаху травы…

– А ты бы правда нас окунула? – полюбопытствовал Веслав. Он не выглядел огорченным пропавшим поединком.

– Вообще, это уровень следующего семестра, -

честно призналась я. Алхимик развеселился еще больше, и теперь я встревожилась: - Что такое? Ты ему на прощание никакого яда на спину не набрызгал?

– Яда? Да ну, зачем. Вот «Ниагары» капнул. На добрую память, ха…

Путь Йехара в новом мире начнется отнюдь не идиллически.

С алхимиком мы разошлись у входа в Отделы – по сей день не понимаю, как по дороге я умудрилась не нарваться хоть на ту же «Ниагару». Может, потому что мне не хотелось говорить, я рассматривала сине-серый Питер и напрягала все силы, чтобы не отстать от спутника. Заговорила, только когда перед носом замаячила знакомая дверная ручка Канцелярии.

– Ты ведь Зевея слышал? Он прорицал, что мы никогда не увидимся.

Алхимик – он уже приоткрыл дверь своего Отдела – досадливо обернулся:

– Ну?

– На нас с тобой это тоже распространялось?

– Ну, при условии, что он не ошибался.

Я не стала протягивать ему руку, он бы не оценил. Кивнула и заметила:

– Надеюсь, ошибся.

Алхимик хмыкнул и пропал внутри.

Я вошла в пустынный холл, внутренне сжимаясь, готовясь услышать вопль вахтерной, и думала о том, что, в сущности, я бы не хотела видеться с алхимиком часто, скажем, пить с ним чаек по четвергам. Просто мне хотелось, чтобы на горизонте хоть изредка появлялся кто-то, кто может подтвердить: все невероятное, что было, – не следствие слишком тяжелого ужина и слишком большого количества пар по теории стихий. Кому можно сказать: «Слушай, а вот помнишь…»

Хоть одному – потому что с остальными-то мне увидеться теперь точно не светит.

Ох, знала бы я в тот день, как капитально могут ошибаться боги…