Серая Дымка
Шрифт:
Галину объявили в официальный розыск спустя сутки после того, как она не вернулась из леса.
В тот же день, как в лесу потерялась Галя, Вадим оставил Мишу в санатории на попечении доктора Слаквы. Он изредка навещал сына по выходным, занимаясь неистовыми поисками жены.
Скоро Галя числилась пропавшей без вести уже семьдесят дней. Вадим стал навещать сына раз в месяц. Наступила зима. Располосованные черным и желтым ленты поисковых троп развивались посреди белых холмов снега, указывая путь в никуда. К весне Вадим набрал волонтеров и очистил деревья и кустарники. Никаких следов Гали обнаружено
Спустя три года, Вадим остановил оплаченные коммерческие поиски своей жены или ее тела. Перестал ходить по гадалкам и снял с контрактов наемных сыщиков. Теперь он приезжал к Мише только раз в году на летних каникулах.
Еще через шесть лет Вадиму предложили оформить документы и получить свидетельство о смерти своей жены. Звонок с этим предложением поступил двадцать третьего июня в день рождения сына Миши. Сегодня тому исполнилось двенадцать.
– Видела бы ты, каким он стал, Галчонок, – разговаривал Вадим с фотографией своей супруги, пока ехал в санаторий Слаквы. – Заматерел, вытянулся. И воспитанный. Умный… Мне так больно смотреть на него и видеть тебя… – Вадим испытывал и вину, и стыд. Он не мог принять решения девять лет оставить сына или забрать? – Слаква его обучает на совесть. У него твои светлые волосы. Он делает такой смешной хвостик сверху, а внизу на затылке состригает коротко. У молодежи, видимо, теперь модно. И твои зеленые глаза… Он стал нормальным. Нормальным… как мы с тобой хотели, как мы мечтали… Только ты не дождалась. В санатории ему помогли, научили сдерживать силы сомнолога, контролировать их и не применять во вред. Он у нас скрипач! Что угодно может сбацать! – задержал Вадим долгий взгляд на фотографии с потертым уголком, – как он ненавидел те музыкальные колыбельные с дешевой полифонией из пластика, помнишь? У него ведь совершенный слух, – улыбнулся Вадим. – Где бы ты ни была, Галчонок, я тебя не забываю…
Припарковав машину, Вадим направился к отдельно стоящим домикам, где проживали на постоянной основе некоторые гости (пациенты) доктора Слаквы.
– Пап, проходи, – открыл дверь в свою комнату Миша, не дожидаясь пока отец постучит, – я увидел тебя в окно, – спешил объяснить Миша, что не рылся в мозгах отца.
– Здравствуй, сын! Я к тебе без подарка… Точнее, он есть, но не материальный. Скажи, – Вадим решил не медлить и оттараторил свое предложение с порога, – как ты смотришь на то, чтобы вернуться жить домой, ко мне? Прямо сейчас! Ты бы хотел?.. – Вадим не знал, где его сыну лучше в закрытой школе или среди нормальных сверстников?
– У меня здесь все неплохо, пап. И друзья есть. – Пожал плечами Миша.
– Да, но они все взрослые! Семёну Дмитриевичу почти семьдесят, – припомнил Вадим вечно хмурого деда. Тот был отправлен в санаторий за тридцать попыток взлететь с печной трубы своего дачного домика прямиком на луну. Старик утверждал, что способен управлять отрицательной гравитацией и нашел способов перемещения в пространстве.
– Его бред не такой уж и бредовый, пап. Есть в его зарисовках ценные наблюдения и формулы о временной запутанности.
– Ну, он же профессор физики в прошлом. Что-то да помнит про квантовое бессмертие. Ну а друзья твоего возраста? Или девочки? Тут ведь нет ни одной подружки!
– Девчонки…! Они все глупые и думают о сериалах, фейсбуке и селфи,
– Мадам Белла? Ей же сорок! Учти, сын, не законно сорокалетней крутить амуры с тинейджером! Ее посадят за такое в тюрьму.
– За стихи в тюрьму не сажают. А я главный герой в ее лирике, это-то законно?
– Главный герой… а с какой особенностью она здесь? Что-то, вроде, с неудачным гипнозом в ее анамнезе?
– Да, она хотела похудеть. Весила сто шестьдесят при росте в сто пятьдесят пять. Пошла к какому-то умельцу, распиаренному у себя в Брянске. Так хорошо ей промыли мозги, что есть перестала! Теперь борется с анорексией. У нее специальные майки под одеждой с внутренними карманами для свисающей лишней кожи. Белла похожа на оплавившуюся свечку. Фитиль, который таскает повсюду за собой былой воск.
– Мама бы хотела, чтобы ты рос в социуме. Бегал с пацанами по макдональдсам и киношкам, целовался с какой-нибудь Леночкой или Олечкой с соседней парты! Она бы не желала тебе навечно скрываться от людей.
– Ты знаешь, – отвернулся Миша. Воспоминания отца о матери вгоняли его в ужас. Сам он пытался не вспоминать ее, – это я виноват в том, что она пропала.
– Не говори так. – Вадим обогнул сына, разворачивая его к себе, – ты был ребенком! И не умел контролировать свои силы. – Он медлил, – ты молчишь до сих пор и не сознаешься ни мне ни Слакве, что это была за «Вика», которую ты постоянно звал. Ты решил скрыть информацию о ней, ведь так?
– Я ничего не могу вспомнить про нее… Это правда. Обрывки, куски ощущений, не помню, что она значила для меня! Вика стерла мне память. И она еще объявится, отец.
– Что?
– Конечно, объявится! Думаешь, она оставит меня в покое? Я только и делаю здесь, что тренируюсь блокировать. Блокировать сон, блокировать мысли, блокировать мечты. Я скоро заблокирую способность дышать, чихать и моргать! И ты хочешь, чтобы я снова оказался рядом с тобой? Надолго ли отец? До очередного моего приступа со стеклянными глазами!?
– Вика уже получила, что хотела. Разрушила нашу семью! Я один. Ты заперт. Мать пропала, скорее всего умерла. Если она выбрала нас, чтобы издеваться, то добилась чего желала.
– Я поеду с тобой, отец, но только если ты признаешься!
– Признаюсь, но в чем?
– Вы что-то сделали, да? Причинили кому-то боль? Вике или той, что прикидывается ею? Ты должен мне все рассказать, чтобы я был готов, появись она снова!
– Но мы с твоей мамой не причиняли никому зла! Нонсенс! Она даже шубу не хотела, чтобы я дарил! Жалела зверушек. А на новый год ни разу у нас не было спиленной елки.
– Это не случайный выбор… Кем бы не была Вика, она чего-то добивается! Что если ты тоже забыл? – Миша сел на свою кровать, накинув на голову капюшон, – если ты мне доверяешь, сядь рядом.
– Зачем?..
– Если я отключу тебя прямо сейчас, ударишься головой, расшибешься еще. А на кровати отрубиться мягче.
– Ты хочешь влезть мне в голову?
– Блокировать я умею, но и кое-что другое тоже.
Вадим сомневался, стоит ли ему ворошить былое? А, вдруг, и правда они с Галиной совершили страшный грех… за что и расплачиваются…