Серая Орда
Шрифт:
Шесть против шести, только на первый взгляд равенство. Одни всю ночь гребли, другие расположились заранее. Да и выучкой с воинами церкви беглецам не сравниться.
Замерла лодка. Назад выгрести, сил не хватит. Прорываться бесполезно — ни глубины, ни быстрины. И на берег не соскочишь — место ровное, что стол прибранный. Не уйти никак от комонных.
Монахи, не торопясь, двинулись навстречу. Правым берегом двинулись, лесной стороной. То есть, по названию лесной, — до спасительной кромки слишком далеко беглецам оставалось.
Нависли
— Все в сборе, — ухмыльнулся он. — И колдун тут, и щенок, и два волосатых отродья. И мошенник, и…
Он пристально взглянул на Евлампия, после чего, совсем без улыбки добавил:
— Теперь я узнал и тебя, жирный ублюдок. Особым удовольствием будет тянуть из тебя кишки.
Евлампий вздрогнул, но, неожиданно осмелев, ответил. И слова его прогремели, отражаясь от берегов, точно пророчество.
— Гореть тебе в аду, Жмень. Не упасёт тебя схима, и Алексий не защитит от суда божьего. Растеряли вы благость, осквернили фаворский свет. Нет вам спасения. Не увидеть лика заступника человеческого, одни хари мерзкие будут вам провожатыми в пламени гибельном…
Предводитель монахов поморщился.
— Не тебе, горбу верблюжьему, о святости рассуждать. Прожрал и пропил ты и святость, и честь. Предал веру, к поганым подался. Так что молчи впредь, не испытывай терпения моего.
— Поднимайся наверх по одному, — распорядился Жмень. — Оружие и вещи не трогать! И не вздумайте баловать. Не все мне живыми нужны.
— Клыки-то с когтями всегда при нас будут, — буркнул под нос Власорук, но Жмень расслышал.
— До первого допроса, нелюдь мохнатая. А там, не досчитаешься ты, ни клыков, ни когтей.
На левом берегу, словно из морока, вдруг появились всадники. Один подле другого вставали они на круче. Разглядев атамана, Сокол даже считать их не стал. А вот монахи посчитали. И нахмурились. Не понравилось им число такое. Но подметил чародей, знали друг друга противники. По взглядам понял, по ненависти взаимной.
Молчаливое стояние продолжалось долго. На одном берегу чёрные воины, и на другом чёрные. Повадками похожи, а нутром разные.
Первым атаман заговорил. Не с врагом, к Соколу обратился.
— Будь здоров, чародей. Видишь, понадобилась и от меня помощь.
— И вовремя, Кудеяр, — улыбнулся тот. — Весьма кстати ты здесь оказался.
— Дела были, — бросил атаман и посмотрел на монахов. — Ступайте отсюда, слуги божьи. С отцами вашими, у моих завсегда нелады выходили. И не вижу, отчего теперь по-другому будет.
Подумав, добавил:
— А оружие уберите. Хоть одна стрела от вас выпорхнет, все здесь ляжете.
Шестеро казаков сжимали в руках длинные луки. Не натужены были луки, но то дело сноровки. Верилось: сойдёт с них смерть при первой угрозе. По гиблой стреле на
Не сразу опустили самострелы воины церкви, а только получив приказ Жменя. Но и тот уходить не спешил.
— Подумай, атаман, на чью сторону встаёшь, — попытался договориться монах.
— И думать не надо, — бросил Кудеяр. — Моя та сторона, что от вас напротив. И так будет всегда.
— Не зарекайся, атаман, — покачал головой Жмень. — Времена иные на подходе. Грядёт пора, когда разделить стадо придётся. На козлов и агнцев.
— Ступай по добру, — мрачно ответил Кудеяр. — Больше не о чем нам говорить.
Когда воины церкви удалились в сторону Ишмы, беглецы выбрались из лодки. Кудеяр спешился и подошёл к чародею.
— Провожу вас до леса, — сказал он. — Поговорим по пути.
Евлампий, семеня к лесу, благодарил бога. Рыжий, в который раз, удивлялся собственному везению. А Варунок просто радовался свободе.
Вурды же, любые чудеса воспринимали как должное. Вот и неожиданное спасение стало для них событием обыденным, вроде хорошей погоды, сменившей бурю. А чем, собственно, удача от погоды отличается?
Они весело рассказывали казакам о всяких пустяках, но те всё больше молчали, даже не улыбались.
— Молчуны, заметил Власорук. — Подстать монахам. То ли солнце здешнее так на людей влияет…
Сокол с Кудеяром отстали.
— Скажи, то, зачем ты сюда пришёл, оно Яру угрожать может? — атаман поднял ладонь, останавливая уже открывшего рот чародея. — Можешь не говорить всего. О многом я проведал, о другом догадался. Главное скажи, чем опасно оно моему народу?
— Хм, — Сокол пожал плечами. — Если никто из местных в Старицу не свалится, по пьянке или из любопытства, то никак не опасно. Пройдёт мимо орда.
— Постараюсь, чтобы никто не свалился, — серьёзно заверил Кудеяр.
Довольно долго шагали молча.
— А может овраг, того… затопить или огнём закидать? — предложил атаман.
— Поздно. В силе орда. Любой отряд на куски разорвёт, если угрозу почует.
— Значит, ничем не остановить бедствие?
— Давай с нами, атаман, битва добрая предстоит. Как раз по твоим парням дело.
— Извини, чародей, не могу. У нас свои беды, свои тревоги. И в степи неладно, полагаю, не только из-за твоей орды.
Они ступили уже на опушку, и вурды радовались лесу, что дети малые.
— Ну, прощай, коли так, — сказал чародей.
— Свидимся ещё, — махнул рукой Кудеяр и впервые улыбнулся. — Мену встретишь, поклон передай… Славная девушка.
Мещера. Три дня спустя.
Сокрыты вурдовы тропы от глаз людских, но проведал старый князь о возвращении сына. Хоть в этом от его следопытов толк вышел. Встретил на берегу Оки. Пришёл с полусотней мечников, с воеводами. И не только.