Серая радуга
Шрифт:
— А-а, почему бы и нет. Можно на два, а можно и на полсуток.
Вот такая интеллектуальная выкладка со стороны Кристо всех быстро разняла, пристыдила и по местам расставила. Фелла перестала примериваться к шее директора, Дара прекратила с тем же видом таращиться на завуча, Мечтатель опомнился и убрал с лица пророческое вдохновение.
— Я только хотел сказать, что едва ли поцелуйша могла это произнести случайно, и если она действительно послана кем-то из последователей Холдона… это… это…
— Катастрофа, — отрубила Фелла. — Если прибавить тот знак — знак его щита…
— И приплюсовать к тому
— Иномирец! Почему ты сразу не сообщил нам всего этого?
— Кто ж знал, что нужно в деталях пересказывать вам болтовню нежити, — пробормотал Макс. Он досадовал и на себя, и на остальных — за компанию.
Кристо пока был наименее заинтересованным лицом во всей этой сцене. Во-первых, местность вокруг изобиловала вкусной едой. Во-вторых, он никогда в жизни не интересовался катастрофами, которые происходят в родной стране — ну, конечно, пока они прямо не касались его драгоценной тушки. Наконец, его мозг не очень-то был приспособлен — вмещать такое количество информации. Может, еще выводы прикажете делать? Ага, нет уж, спасибо, а то не успеешь оглянуться — на башке парик, в руках свирелька, и ты читаешь Фелле Бестии элегии под луной.
Потому Кристо просто пялился на собеседников с таким озадаченным видом, что Дара наконец не выдержала и сформулировала:
— Пока что Семицветник был уверен, что имеет дело с какими-то бунтарями вроде контрабандистов. Магистры считали, что Арктурос возродили те, кому он нужен для какой-то своей цели — власти, денег… Но если в стране еще остались сторонники Холдона, то есть, самого Холдона — то ты хоть представляешь, какие у них могут быть цели?
— Как у Холдона, что ль? — немного подумав, спросил Кристо. Увидел, как побелела Бестия, и понял, что попал в точку.
Завуч отрывисто и тяжело дышала и, кажется, даже не думала о том, что вроде бы проявила слабость при своих подчиненных.
— Откуда они вылезли? — как бы про себя пробормотала она. — Три тысячи лет… ни одного известия… местные войны… торговля, профессии, вражда магов и людей… Да, были фанатики, вроде Гекарис… Гекаты — точно так же искавшие вечности и заигрывавшие с нежитью. Но три тысячи лет мы не слышали этого. «Бессмертия нет»…
— Или боялись услышать, — едва слышно добавил Экстер. Похоже было, что он разговаривает сам с собой или с кружкой кофе в руках у Макса. — Вернее сказать: мы боялись прислушаться и обнаружить отзвуки девиза Холдона в крови наших детей, воспитанных на Песни о Витязе. Боялись вглядеться и увидеть его лик в наемниках, разбойниках и торговцах, во всех, кто хочет прожить жизнь за чужой счет. Это никуда не уходило, Фелла. Это было растворено в воздухе, и в этом великая беда Сечи Альтау: Витязь смог только отрубить гадине голову. Он не смог исцелить своим поступком тех, кто был уже отравлен ядом речей Холдона. Может быть, это решалось не в бою. Этот яд действовал многие годы исподволь, оскверняя край, который задумывался, как мирный. Войны… разбойники… контрабанда… желание жить лучше остальных… всё, что явилось при Холдоне, расцвело после Сечи стократ, и вина Витязя в том, что он не смог найти другой путь, кроме меча, а вина остальных в том, что за три тысячи лет никто и не попытался…
Бестия выходила из себя медленно. Первые фразы она стоически претерпела. Потом закатила глаза и зашевелила губами, перебирая ругательства. Наконец стиснула пальцы на рукояти
— Птица, — удивленно отметил Экстер, которого счастливая звезда уберегла от расправы.
Птица — попугай породы «скоростной целестийский радужник», жалобно закряхтела с пола. Кристо поднял ее и встряхнул, рассматривая с интересом. По колечку на лапе было видно — посланник принадлежит к Ведомству Воздуха, из тех, которые выращиваются особым образом и понимают человеческую речь. Видно, прислали с письмом.
— В первый раз вижу, чтоб они через окно вламывались, — заметил Кристо подавленно, поворачивая попугая перед глазами.
— Сррррочно, — хрипло вылетело из горла у птицы. Отвечает — стало быть, совсем элита, почта из Семицветника. — Дирр-р-р-ректору…
Даже Мечтателя стукнуло странностью этого сообщения.
— Они не воспользовались зеркалом или хруслальным шаром? — пробормотал он, принимая посланца и отвязывая от его ноги плотно увязанный свиток.
— Видно, им больше нравится устраивать сквозняк в моей комнате, — отметил Ковальски, глядя на пробоину в стекле.
Директор пробежал глазами полученное сообщение — оно было коротким. Раз, другой, потом тряхнул головой и протянул Бестии.
— Мразь, которая возродила Арктурос, подала вести, — хмуро отметила та, водя взглядом по строчкам. — Целиком уничтожена деревня Вешенки, неподалеку от Лебреллы… Не уцелел никто, трупы лежат по домам и ледяные на ощупь. Погибли даже животные и ближайшая нежить. Цветы покрыты инеем. Разбита… это еще здесь при чем? Разбита надпись при входе в деревню?
Бестия мигом превратилась в командира, у которого на подотчетной территории творится беспредел. Она присела за стол, выдернула из карманов пару распоряжений Отдела Образования Семицветника и принялась вычерчивать на них схемы, сыпля ругательствами и комментариями сквозь зубы:
— Вывеска, проклятье, при чем тут вывеска… Лебрелла — это наводит на мысли… где же эти проклятые Вешенки, я территорию исходила из конца в конец… Мечтатель! Хоть раз принеси пользу: у этой деревни есть древнее название?
— Насколько мне известно, на этом месте был город. Небольшой городок неподалеку от самой Лебреллы — Эштериза, что в переводе с древнего…
— Нечт болотный! Эштериза, город, где после Альтау были истреблены заросли тамариска. Город, где родился восьмой паж, предатель Витязя. Табличка! Так она сохранилась с тех времен?
— Фелла, я не был там… но она должна была стоять, как прежде…
— «Помним, чтобы презирать»?
— Да, кажется, примерно так…
Кристо перебрался поближе к Ковальски и даже осмелился на шепот:
— Они про нас что — забыли?
— Как и про то, что они, черт возьми, в моей комнате.
Дара немного помешкала, а потом поинтересовалась в лучших традициях Мелиты:
— Макс, тебе не холодно?
Ковальски почувствовал, что сил как будто прибавляется — от злости и от накатившего желания сбежать из этого сумасшедшего дома.
— Кто-нибудь объяснит мне связь между трупами, табличкой и зарослями тамариска?
Ни Бестия, ни Экстер, на это не среагировали. Фелла подхватилась на ноги, явно готовая убивать: скулы побелели, зубы обнажены в боевом оскале, которому позавидует Караул.