Серая сталь
Шрифт:
Но Елена Аматуни не собиралась выпускать добычу, и в нечастые ночи свиданий давала такой гари, что на других девчонок он даже не смотрел, а если и смотрел, то с лёгким ужасом – «что, ещё одну?!!»
Но даже такой странный покой не мог быть сколь-нибудь долгим. Убедившись в полном нежелании проявлять инициативу, Наталья Сергеевна, стала прикладывать довольно серьёзные усилия по сближению с Николаем, и чуть было не заработала на этой почве сильнейшее нервное расстройство, так как предмет её интереса реагировал словно восьмидесятилетний старик. С крайне умеренным и совершенно теоретическим
14 Глава
Настоящий студент — это не тот человек, который задаётся вопросом, какой сегодня экзамен, а тот, который интересуется у преподавателя, что за экзамен он сегодня сдал.
Евгений Ильф из записных книжек.
Сентябрь – время московских балов всех сословий. Это и Бал Крестьянских общин в Общинном Доме на Якиманке, и Бал Купеческих и заводских Старшин в роскошном доме на Сухаревской площади, и конечно многочисленные дворянские балы, от семейных, до устраиваемых Имперской Канцелярией.
Осень – традиционное время для свадеб, помолвок, и заключения договоров на следующий год, так что ни молодёжи, прибывающей в эти дни в столицу, ни их родителям скучать не приходится. Публика, совершенно заполонившая магазины, бульвары и ресторации Столицы, своим пёстрым бурлением буквально чуть — чуть не дотягивает до такового на Рождество, радует торговцев и содержателей гостиниц, и печалит Полицейскую управу, так, как и происшествий втрое от обычного числа.
Но это ничуть не портит ощущение праздника. Ведь кроме балов, так же как многие организации и Общества Росиии. в сентябре, старообрядцы устраивают яркий и красочный праздник Нового года, Казачьи Общества России, проводят Всеимперский Круг с великолепными соревнованиями.
Влас Дорошевич Московский Курьер. 1 сентября 1921 года
Ежегодный бал в дворянском собрании был мероприятием посетить которое было обязательно именно молодому поколению служилых семей. Здесь Империя смотрела на будущих своих деятелей, а молодёжь получала зарядку имперским духом и впитывала величие двухтысячелетнего государства.
По традиции своих сыновей и дочерей представляли родители. Батюшка и матушка Николая прибыли специально для этого в столицу, и не только пошили приличествующие наряды, но и озаботились таковым для сына.
Со времён государя-императора Велемира, женский вариант военной формы включал простое платье до середины щиколоток, высокие сапоги на шнуровке, и камзол, отличавшийся от мужских, кружевными манжетами и такой же кружевной рубашкой белой пеной торчащей из ворота и золотой брошью в форме двуглавого орла.
Такой, Николай видел маму только на фотографиях, а увидев вживую залюбовался её строгой, почти иконописной красотой, оттенённой сиянием орденов.
Отец выглядел не менее внушительно. Полковничьи эполеты с вензелем Особого Управления Генштаба, и целых два ордена Андрея Первозванного, рядом с которыми другие награды смотрелись куда более блёкло. К слову сказать, даже у императора Сергия, Первозванного не было, а вообще награждённых двумя высшими орденами империи на всю Россию существовало всего двадцать человек, и из них были живы всего пятеро.
Но сколь ни
— Что-ж. – Тяжёлая рука полковника потрепала сына по голове. – Достойно в твои-то годы. Даже более чем достойно. Он бросил взгляд на Аделаиду Демидовну, и убедившись, что и там всё идеально, посмотрел на часы и кивнул сыну. – По-коням.
Николай взявший на себя роль шофёра, аккуратно вывел машину со двора, и поехал к Кремлю, куда сейчас стекались все, кто сумел достать пригласительный билет на праздник.
Не имея привычки и опыта подобных мероприятий, Николай мгновенно потерялся среди сияния орденов, золота эполет, и яркого сверкания великосветских красавиц, но Аделаида Демидовна чувствовала себя словно лиса в курятнике, успевая знакомиться с новыми лицами, раскланиваться со старыми знакомыми, и даже возобновлять старые интриги.
Александр Денисович тоже не терял времени даром, источая улыбки и комплименты скользил по залу по затейливой траектории, ухитряясь быть сразу везде, пожимая руки знакомыми, и наводя новые контакты.
— А вы я смотрю, заскучали? – Юный девичий голосок раздался совсем рядом, и обернувшись Николай увидел девушку, почти девочку, лет шестнадцати, со смутно знакомыми чертами лица, и совершенно точно знакомым коктейлем запахов, призванных распалить мужскую чувственность.
— Боярич Белоусов. – Николай, как и следовало этикету, коротко поклонился, представляясь, но его спутница словно не заметив, продолжала смотреть в толпу.
— А мне эти пляски тоже не нравятся. – Она сморщила носик, и неожиданно улыбнулась. – Вы ведь здесь впервые?
— Да, цесаревна. — Николай наконец-то вспомнил кого ему напоминает эта девушка. Высокие скулы, мягкая линия подбородка и ямочки на пухлых щеках, не знавшие румян, за ненужностью последних… в общем если и была Любава копией царицы, то лишь улучшенной и куда более живой, и непосредственной, поскольку сразу зарделась так, что даже мочки ушей заалели.
– Ну раз мы представились, то как радушная хозяйка предлагаю вам, небольшую прогулку, или как говорят наши заклятые друзья – бритты – экскурсию, по Приёмному Дворцу. – Она подала руку, и словно два старых приятеля пошли к одному из боковых выходов из залы.
– Здесь, галерея героев империи. – Любава кивнула на широченный коридор стены которого были увешаны портретами. – Кстати, и ваш батюшка, полковник Белоусов, тоже здесь. Второй ряд восьмой портрет от входа. Тогда он правда был капитаном, но уж такой подвиг, как минирование турецкого флагмана, да ещё и непосредственно в пороховом погребе, не мог не отразиться здесь. – Они неторопливо прогуливались вдоль галереи, и цесаревна внимательно поглядывала на лицо боярича пытаясь уловить оттенки чувств, но кроме вежливого любопытства ничего не видела.