Серая ветка
Шрифт:
– Родину не выбирают, – сказала Любовь Гавриловна с патриотической интонацией, в которой слышалась внушенная убежденность. – Я бы вот тоже на Доминикане хотела родиться. Доминиканская республика, Гаити, знаете, были там?
– Знаю, был.
– Райское место, правда?
– Да.
– Вот я бы там, может, хотела бы родиться. Каждый год туда летаю, наслаждаюсь просто! Суперская природа, море, да все! Обычно беру восемь дней, семь ночей. Максимум девять-десять. А один раз неплохо заработала, скидки были от фирмы, короче, на две недели туда полетела. Просто роскошь! Правда?
– Да.
– А вот нет! Я там к концу просто уже с тоски не знала, куда
– Понимаю. Но я не в целом про страну, а про конкретное место.
– Ваше право, ездите, если время есть, а я пока по базам прогуляюсь. Ценовая категория какая у нас?
Мне не хотелось говорить о ценовой категории.
Хотелось о расставании с женой. Хотелось спросить Любовь Гавриловну, как это возможно: человек тебя любит, а потом, оказывается, не любит? Бывало ли у нее такое? Бросала ли она кого-то, бросали ли ее? На пальцах у Любови Гавриловны много золотых перстней с камешками, но не видно обручального кольца. Наверняка имеется какая-то драматическая история. Коварный муж, который жил двойной жизнью. Решительный разрыв. Остались вдвоем с дочерью, потом дочь выросла, вышла замуж, но тоже несчастлива, что, если признаться, утешает. Не одной мне страдать. Да и бывает ли семейное счастье в принципе? Одной жить лучше. Денег хватает, машина суперская, работа суперская, квартира суперская, плюс дача в Подмосковье и отдых на Доминикане, что еще нужно человеку?
– У вас, наверно, дети взрослые уже? – спросил я.
– Дочь, – кратко ответила Любовь Гавриловна. – Да, совсем уже взрослая.
Значит, я угадал. Угадал, судя по явному нежеланию Любови Гавриловны вдаваться в тему, и то, что с дочерью не все в порядке.
Хотелось спросить об этом.
Но одновременно не терпелось уже начать искать и смотреть.
И я наскоро изложил Любови Гавриловне, какие у меня пожелания относительно цены и всего прочего, и ушел от нее.
Пересек Цветной бульвар и спустился в одноименное метро.
С тех пор, как Вера сказала мне, что у нее есть другой мужчина, я стал внимательным, наблюдательным, словно возмещал то, что не разглядел под носом.
Я вглядываюсь в окружающее, в людей, будто цепляюсь за них, потеряв равновесие. Или что-то ищу. Или пытаюсь понять.
Понять в первую очередь, почему меня разлюбили и как это поправить. Ведь не может быть, чтобы навсегда. Это поправимо.
Но как?
Надо думать, а думать нет сил, поэтому наблюдаю, ищу подсказку.
Вот девушка на эскалаторе впереди в туго обтягивающей ее стан лазоревой кофточке. Велика голова у девушки, гладко обчесанной желтыми волосами, мощна шея, кофточка рельефно обозначает на талии несколько колец излишней плоти (словно обернувшаяся вокруг дерева змея) – нарочно ли девушка показывает это всем, гордится ли этими кольцами? Почему так смела, почему не прячет? Или отчаялась и – нате, подавитесь какая есть, такая и есть, кому надо – полюбит!
И, может, уже кто-то любит? Ложится рядом с нею, милой и уютной, ласкается, гладит ее, единственную, перебирает кольца пальцами, шепчет ласковые слова, а она улыбается снисходительной царицей, чувствуя свое могущество…
На рекламном щите тоже улыбка. Юная женщина в черном кружевном белье лежит, изогнув свои и без того волнующие изгибы и обещая всякому, кто на нее посмотрит, все, что посмотревший пожелает. И ведь знаешь, что это неправда, и она знает, и рекламщики, соорудившие этот соблазн, знают, и все, глядящие на нее, знают, но именно это и нужно: недостижимость. Только недостижимое манит. Появись она сейчас прямо вот тут, на эскалаторе,
Но есть красавицы, с которых не смывается красота. А есть не очень красивые, которым не помогут никакие краски и замазки.
Почему так?
Почему одним дается все, другим ничего, а третьем так себе, середина наполовину, как бы и да, но сплошь и рядом нет?
И так ли это важно, если тебя любят?
Я отвлекал себя разными мыслями, чтобы успокоиться.
Предстоящая встреча со станцией «Алтуфьево» и окрестным районом волновала меня все больше. Даже ладони слегка похолодели и увлажнились, я потер их друг о друга.
В руках у меня ничего нет.
Нет также рюкзака, сумки через плечо.
Ничего.
Я чист и пуст.
Раз уж я остался один, то правильней именно так.
Бумажник в одном кармане, телефон в другом. Всё. Да, еще ключ от квартиры, но не от своей. Пустил к себе друг и земляк Коля.
Все начали выходить из вагона. Что, уже? Как-то быстро.
Выяснилось, что поезд следовал только до «Отрадного», и пассажиров попросили освободить вагоны.
Эта задержка, это препятствие, с одной стороны, были досадными, с другой, показались небольшим приключением. Оно отвлекло. Напомнило, что есть в жизни что-то еще, кроме того, что случилось со мной.
И ведь машинист объявлял же, что поезд идет до «Отрадного», вспомнил я, заглянув памятью в только что прошедшее прошлое, зачем же я вошел в него? А зачем вошли другие, кто вместе со мной доехали до «Отрадного» и вот теперь тоже стоят на перроне? Знали, что придется выйти, но все равно поехали. От нетерпеливого желания оказаться ближе к цели? Если вдуматься, в этом нет никакого смысла. Что так, что так, быстрей не приедешь. А может рассудили, что следующий поезд будет более многолюдным, так хоть до «Отрадного» прокатиться с комфортом? Но ведь не час пик, поезда полупустые.
Загадка.
Еще одна.
Пусть их будет больше – чем больше вариантов, тем вероятней возможность найти ту ниточку, которая меня выведет к необходимому открытию, и я наконец пойму, что случилось.
Я не наивный человек и не собираюсь им притворяться, я знаю, что в жизни бывает всякое. Но почему оно со мной случилось? Так ли все бесповоротно? А если бесповоротно, чем тогда жить?
Ответы я тоже знаю, но они меня не устраивают. Огромное количество людей верит в бессмертие души, для них это незыблемое «да». Любые «нет» или «да, но» – не принимаются. Никаких нет, никаких но.
Следующий поезд был таким же пустым, как и предыдущий. Я сел, хотя в метро обычно стою.
Глазел на окружающих.
Я мог бы читать, слушать музыку, смотреть кино на моем смартфоне, но у меня не получается. Надо ведь захотеть что-то почитать, послушать или посмотреть, а я не хочу. Тыкать случайно? Пробовал. Все тексты, вся музыка, все фильмы и ролики кажутся странными, не имеющими никакого отношения к тому, что со мной происходит. А если бы имели отношение, я тем более не смог бы читать, слушать и смотреть. Слишком больно.