Сербия на Балканах. XX век
Шрифт:
Все это отражает сложный процесс складывания сербской государственности, в частности, слабость и неукорененность двух соперничавших сербских династий – Карагеоргиевичей и Обреновичей (не считая третьей сербской династии Петровичей-Негошей, существовавшей в Черногории). В Сербии за почти 140-летнее поочередное нахождение на престоле представителей двух династий власть крайне редко переходила от отца к старшему сыну: фактически это случилось только дважды, когда королями стали Александр Обренович и Петр II Карагеоргиевич, да и то отца первого заставили отречься от престола, а отец второго был убит в результате теракта. Насильственное прекращение полномочий того или иного монарха было скорее правилом, чем исключением. В своей монаршей постели умерли только Милош Обренович (успевший побывать до этого в 20-летней ссылке) и Петр I Карагеоргиевич, лишенный власти своим сыном. В целом династии в Сербии менялись четыре раза: по два раза каждая [35] .
35
Љушић
Наконец, в 2003 г. в Сербии был застрелен премьер-министр страны З. Джинджич, который пополнил ряды сербских политиков, возглавлявших страну и умерших не своей смертью. Это случилось ровно через сто лет после убийства в мае 1903 г. в Белграде группой офицеров-заговорщиков короля Сербии Александра Обреновича и королевы Драги. Но еще раньше, в 2000 г., был убит бывший председатель Президиума Союзной Республики Сербия Иван Стамболич, отстраненный от власти еще в 1987 г. Таким образом, возглавлявшие Сербию непосредственно до и после Милошевича сербские политики закончили свой земной путь одинаково – насильственным путем. Даже исполнитель был один и тот же – сербские спецслужбы.
Тема насильственной смены власти в Сербии тесно связана с темой сербского офицерства, престижа военной службы, общей милитаризации сербской политики. На определенном этапе развития страны вместо государственного аппарата, чиновничества именно армия стала одновременно и опорой, и угрозой для правящего режима. Кстати, и в наместничества, как правило, входили военные.
Это отмечают и сербские историки. Так, Д. Джорджевич считал, что в конце XIX в. государственный аппарат из-за партийных распрей перестал быть надежной опорой правящего режима и эта роль постепенно перешла к регулярной армии, которая стала активным участником сербской политической жизни [36] . Р. Люшич полагает, что армия приобрела новое значение и роль в политической жизни Сербии еще раньше, начиная со второго правления Михаила Обреновича, и именно он – «творец нашего милитаризма» [37] . Можно вспомнить и известную тайную офицерскую организацию «Черная рука» во главе с Драгутином Димитриевичем-Аписом [38] , и то, что опорой Александра Карагеоргиевича еще со времен Первой мировой войны была другая офицерская группировка, называвшаяся «Белой рукой».
36
Ђорђевић Д. Указ. соч. С. 53–86; см. также: Данченко С.И. Развитие сербской государственности и Россия. 1878–1903 гг. М., 1996. С. 20.
37
Љушић Р. Михаило Обреновић (1823–1868) // Љушић Р. Србија 19. века. С. 133.
38
Подробнее см., например: Макензи Д. Апис. Гениальный конспиратор. М., 2005.
Сербское офицерство стремилось сыграть в истории своей страны политическую роль и в дальнейшем. Назовем, в частности, движение четников Драголюба (Дражи) Михайловича во время Второй мировой войны, попытки руководства Югославской народной армии не допустить развала единой страны в начале 1990-х годов, наконец, упоминавшийся нами выход на политическую сцену сербских спецслужб в конце милошевичевского правления.
Офицерство пыталось заполнить нишу потомственной элиты, отсутствовавшей в Сербии после турецкого завоевания. Однако с проблемой неполной социальной структуры сербского общества связана и другая тема – более обширная и почти главная для Сербии. Имеется в виду феномен сербского крестьянства. После изгнания турок Сербия превратилась в страну лично свободных мелких земельных собственников. Это дало основание многим наблюдателям и исследователям говорить о Сербии как о «рае для маленького человека», в котором существовала «земледельческая демократия».
Характерно, что в самой Сербии после обретения автономии, в отличие, например, от сопредельных Боснии или Болгарии, практически не было крупных крестьянских движений. Речь идет скорее о дворцовых переворотах, о которых мы упоминали. Бунтовать в «раю» не было серьезных причин. Консервативная крестьянская сила, возможно, мешала более быстрой модернизации страны, но одновременно придавала Сербии, несмотря на все политические катаклизмы, большую устойчивость. Впрочем, завершение Восточного кризиса в 1878 г. за редким исключением означало и для других балканских стран завершение эпохи больших крестьянских восстаний [39] .
39
Ђорђевић
Огромная роль крестьянства в Сербии во многом сохранилась до наших дней. Сербия никогда бы не выстояла в период санкций и агрессии со стороны НАТО без своего крестьянства. Именно оно сумело прокормить заметно обнищавший город. Возможно также, что именно из-за позиции крестьянства Сербия вступила на путь трансформации заметно позже своих региональных соседей.
Напомним, что режим С. Милошевича во многом держался на голосах сельских избирателей, которые, в отличие от жителей Белграда и других крупных городов, всегда голосовали за социалистов. Голоса сельского населения еще больше выросли в цене в связи с известной деурбанизацией Сербии во время югославского кризиса, отъездом интеллигенции и учащейся молодежи за границу.
Но затем, как это ни парадоксально, крестьянство сыграло чуть ли не решающую роль в смещении С. Милошевича во время «малой октябрьской революции» в Белграде в 2000 г. Оно, наконец, отказало ему в поддержке и, более того, направило в Белград своих представителей на тракторах и бульдозерах. Отсюда эту революцию иногда называют «бульдозерной». В этом – известная специфика сербского отказа от коммунизма.
Но, разумеется, политическую жизнь в Сербии определяли не только военные круги или представители крестьянства. С развитием парламентаризма в Сербии [40] начинает функционировать партийная система. Уже после Святоандреевской скупщины (1858 г.) в княжестве формируются два политических течения – либералы и консерваторы. В 1881 г. создаются политические партии и происходит перегруппировка политических сил на радикалов, напредняков (прогрессистов) и либералов. Наиболее влиятельной в независимой Сербии была Радикальная партия [41] . Она же и вновь образованная Демократическая партия были самыми заметными сербскими политическими организациями в межвоенный период, то есть в период между двумя мировыми войнами. Эти партии чаще всего находились у власти, вступая в коалиции с другими партиями из несербских областей.
40
Подробнее о сербском парламентаризме будет сказано в следующей главе.
41
См.: Крестић В., Љушић Р. Програми и статути српских политичких странака до 1918. године. Београд, 1991.
После 1945 г. партийная система в стране была полностью разрушена. Монополия на власть принадлежала Союзу коммунистов Югославии. Лишь через 45 лет, в конце 1989 – начале 1990 г., в канун первых многопартийных выборов в Сербии, партийная система стала возрождаться. Коммунисты стали социалистами, а конкуренцию им составили правые партии, некоторые из которых воспользовались старыми, «историческими» названиями.
Однако при всем различии партийных систем в Королевстве Сербии, Королевстве Югославии, СРЮ и сегодняшней Сербии у них были и общие черты. Попытки сербских партий и в межвоенный период, и в период распада титовской Югославии стать общеюгославскими успеха не имели. Во время парламентских выборов как в конце XIX в., так и в конце XX в. соревновались главным образом не партийные программы, а партийные лидеры. По именам своих лидеров партии и вошли в сербскую историю: радикалы Н. Пашича, демократы Л. Давидовича, социалисты С. Милошевича, радикалы В. Шешеля и т. п. Персонификация сербского политического поля сохраняется до сих пор.
Еще одна проблема, о которой хотелось бы сказать: позиция России и российско-балканские, в частности российско-сербские, связи. Эта проблема, кстати, в чем-то связана с крестьянской проблематикой, так как именно сербские крестьяне и раньше, и в наши дни генерируют то самое знаменитое русофильство сербского народа, о котором мы уже говорили. В то же время часть сербской элиты с известной периодичностью заглядывается на более богатый и развитой Запад. Европеизация Сербии была необходима, но без отрыва от собственных корней. Часто односторонняя ориентация, например на Австрию, приводила к глубокому расколу сербского общества. И именно поэтому падение правителей в Сербии «по некоей фатальной случайности» (выражение того же С. Йовановича) [42] происходило в период ухудшения отношений с Россией.
42
Јовановић С. Указ. соч. С. 450.
В основе Восточного вопроса, как известно, лежали сложные взаимоотношения западных стран с Россией в связи с разрешением кризиса в Османской империи. Эти отношения, как правило, сводились к тому, что западные державы «выдавливали» Россию из Балкан, пытались заменить российское влияние своим, ослабить связи между русским и местными народами. Можно сказать, что западные страны (хотя они, естественно, были неоднородны) чаще играли на Балканах достаточно агрессивную роль, хотя и обвиняли в этом Россию. Вспомним два удивительных по сходству ультиматума, предъявленных Сербии Австро-Венгрией в 1914 г. и НАТО в 1999 г. Оба они были заведомо неприемлемы для сербов, изначально нацелены на войну, к которой и привели.