Сердца Лукоморов

Меньшов Виктор

Я вздохнул и на ватных ногах отправился к выходу.

– Оставь его в покое, Вепрь, - раздался тихий голос из угла.
– Ничего этот парень такого не сказал...

Это заговорила женщина, которая сидела спиной ко мне. Она обернулась, и я увидел на столе перед ней знакомый мне пузатый чайник с вмятиной на потемневшем боку.

Это была ехавшая на платформе Макаровна. Вот как она сына ищет и вот она где по три дня пропадает! Все тайны на поверку оказываются просты, как вода под краном.

Макаровна сказала Вепрю:

–

Оставь его, это не он сказал, что ты сказал. Ты что, сам не видел, что это Буян тебе сказал, что он сказал, что ты сказал.

И она опять медленно повернулась спиной ко всем, а я ей даже кивнуть с благодарностью за то, что пришла мне на выручку, не успел.

– Слыхал, Медведь, слыхал, брат, что она сказала про то, что мне Буян сказал?
– спросил Вепрь у своего соседа по столу, потеряв ко мне интерес, и почему-то с аппетитом облизываясь.

– Слыхал, брат, слыхал, - отозвался Медведь, допивая старательно кружку и тяжело вставая из-за стола.

Он был почти вдвое больше своего громадного брата. Они вместе подошли к Буяну и встали молча перед его столом. Буян попытался сделать вид, что не замечает их присутствия, но братья стояли перед ним скрестив на широкой груди могучие руки, терпеливо ожидая.

Буян вздохнул, бросил кость в миску и сказал:

– Ладно уж, потом догрызу. Ну что вы тут встали? Иду я уже. Эй, ты, гость, смотри, чтобы мои кости никто без меня не изгрыз! Вот всегда так. А ты, Обжора, зря Черномору по кумполу не дал. Зря.

– Пошли уж, - добродушно и почти ласково позвал его Медведь, стоявший возле двери.
– Сейчас я тебе по кумполу дам.

– Не, - вздохнул Буян.
– Это не честно вдвоём на одного драться.

– А стравливать честно?
– поднёс ему кулак Вепрь.

– Ну ладно, - отвёл кулак Буян.
– Не очень-то я вас и боюсь. Только тогда, чтобы совсем всё честно было, давайте втёмную биться.

– Втёмную это как?
– недоверчиво спросил Вепрь.

– Это надо всем мешки на голову надеть. И чтобы только по честному, не поглядывать. Вы по честному можете?
– недоверчиво осмотрел Буян братьев.

– А то как же!
– обиделся простодушный Вепрь.
– Мы с братаном разве когда не по честному бились?

– Ну, тогда пошли, - обрадовался Буян.
– Только вот мешки возьму.

Он посмотрел по сторонам, увидел возле стены большой кованый ларь, открыл его и вытащил один за другим три мешка, из которых вытряс, опорожняя их прямо в ларь, пшено, муку и гречку, всё в одну кучу.

– Ты, баламут, что же это делаешь?!
– возмутилась Макаровна.

– Мне Черномор разрешил в особых случаях мешки у него брать, - не моргнув глазом, сообщил Буян, оборачиваясь к Вепрю и Медведю.
– Ну, пошли, что ли, поединщики? Посмотрим, как вы на кулаке, так же ли, как на языке?

И первый вышел на улицу, небрежно перекинув мешки через руку.

Через минуту стены избушки затряслись от

ударов. Я представил себе, что мог оказаться на месте Буяна, и содрогнулся.

Я сидел на высоком табурете возле стойки, дожидался, когда хозяин принесёт мне горячий чай и еду, наслаждался этим сладким ожиданием, и сам не заметил, как согретый этим ожиданием и теплом трактира, я задремал.

Я дремал, и в полудрёме мне виделось, что я сижу в расположенном в подвальчике трактире, в котором горят свечи, а прислуживает мне не бородатый Черномор, а прекрасная хозяйка, которая сидит за столом напротив меня, касаясь своими горячими коленями моих колен...

И мы с ней совершенно одни.

Не только в трактире, но и во всём мире...

Глава четвёртая

Чай вприсядку

Вернулся хозяин и бережно поставил на стойку большущий, размером с ведро, чайник и кружку. Следом за чайником торжественно грохнул передо мной громадную миску, полную... костей!

– Я же просил подать мне то же самое, что и Буян ел!
– возмутился я.

– Вот я тебе то же самое и принёс, - ответил Черномор.
– Этот лодырь и забияка Буян за хорошей шишкой ленится наклониться, приносит гнилушки, пустышки, едва на кости хватает.

Он понимающе посмотрел на меня и спросил, пожалев.

– Ну что, поменять? Принести другое?

Я сглотнул и молча кивнул. Черномор взял миску с костями и удалился, на этот раз даже не спрашивая, что мне угодно. Вернулся он быстро, и не с пустыми руками, а с миской горячих пирогов с грибами, накрытых чистенькой холстинкой, чтобы не остывали.

Я с жадностью впился зубами в горячий пирог, едва не заплакав от переполнившего меня счастья.

– Ещё что-то будет желательно? Или что-то нежелательно будет? осведомился заботливый Черномор.

– Заночевать бы мне где-то до утра нужно, - со слабой надеждой спросил я, со стыдом вспоминая присказку про солдата, который водицы просил. Дай, говорил этот солдат, хозяюшка, водицы испить, а то так есть хочется, что переночевать негде.
– Я заночую, а утром сразу пойду, мне ребят отыскать нужно, - поспешил добавить я.

– С ребятами тебе, мил друг, придётся погодить, у тебя здесь кое-какие дела найдутся. А заночевать, можно и заночевать, - легко согласился гостеприимный Черномор.
– Только чем платить будешь?

– Деньгами, конечно, - разобравшись в местных денежных отношениях, ответил я, не задумываясь.

– Тогда не то, что ночевать, всю жизнь жить тут можешь!
– восторженно воскликнул вдохновлённый моим сообщением хозяин.

Я с облегчением вздохнул и взялся за чайник.

– Закуска не потребуется?
– придвинулся ко мне лысый мужичонка, подмигивая, и заботливо протягивая мне большой мухомор.

– Я чай не закусываю, - ответил я.
– И потом у меня горячие пироги есть.

Мужичонка с сожалением вздохнул и отодвинулся, сглотнув слюну.