Сердца Лукоморов
Шрифт:
– Молчите? Ин ладно, потом об этом потолкуем. А ты что, зелёная, под ногами крутишься? Что ты прыгаешь? Что сказать желаешь? Может, ты мне укажешь, где Сокровище спрятано?
– Квакое Сокровище?!
– возмутилась Царевна.
– Мне мужа законного верни! Что это за суд твакой?
– Мужа тебе? Что ж, твоя правда. Мужчине слово держать нужно. Обещал в жёны взять, пускай берет!
К Лукомору подбежал Ярыжка.
– Мне дальше как быть? Кому теперь на непорядки жалиться? Кому о нарушениях и озорстве всяком доносить? Как же
– Да, - согласился Лукомор.
– Неправильное дело получается. Без судьи никак нельзя.
Он пристально оглядел свою свиту и ленивым взмахом подозвал к себе рыжего верзилу, который грозился с одного маху срубить голову Шемяке.
– Вот вам новый судья, - похлопал рыжего по широкому плечу сухой ладонью Лукомор.
– Свой парень и справедливый. А самое главное - добрый, душевный такой, рубаха парень. Как тебя зовут-то, я позабыл?
– Григорий, - отозвался, расплывшись в открытой широкой, белозубой улыбке, "рубаха парень".
– Что это за фамильярности такие?
– возмутился Лукомор.
– Ты же слышал, кем я тебя назначил?!
– Судьёй, - от уха до уха улыбнулся в ответ довольный верзила.
– Вот именно. Судьёй! Так что и представься полностью, по имени отчеству, как положено судье, - проворчал Лукомор.
– Это мигом, сейчас сделаем, - подтянул пояс на кумачовой рубахе рыжий.
– Зовусь я Григорий Лукьянович Бельский.
– Это же сам Малюта Скуратов!
– ахнул над моим ухом Буян.
– Он у Ивана Грозного верным слугой был, главный опричник. Этот хуже Шемяки будет. Он сатане в дядьки годится. По сравнению с ним Шемяка - просто мамоня.
– Кто, кто?
– переспросил я.
– Мамоня, - повторил Буян.
– Лентяй, обжора. Это от слова мамон пошло прозвище, а мамон это пузо. Темный ты человек, ничего не ведаешь.
– А что это за имя такое - Малюта Скуратов? Ты вот умный у нас, всё знаешь, расскажи, - попросил я Буяна.
– Кто его знает?
– замялся задира.
– Он при Грозном царе состоял. Говорят, что Малютой его прозвали в насмешку за рост. Видишь, какой он здоровый, а его малютой, маленьким кликали. А Скуратов скорее всего от старого слова скура, то есть шкура. Или от скурлат, пурпурная ткань. Он рубахи кумачовые очень любил. За это про него в народе говорили, что он красный цвет потому носит, что на нём кровь убиенных не видна.
Я промолчал, хотя по коже мурашки пробежали. Лукомор хлопнул в ладоши и весело закричал:
– Что приуныли?! Или не рады?! Свадьбу гулять будем! Где скоморох? Подать сюда скомроха!
Вперёд вытолкнули Яшку.
– Ну что, скоморох? Что-то ты какой-то тихий. Ну-ка, покажи, что ты умеешь. Выдай скоморошину.
Яшка отряхнулся, проворчал:
– Конечно, весели вас. А потом со скомороха первый спрос. Ну да ладно, где наша не пропадала! Выдам я вам скоморошину. Сами просили.
Он распахнул рубаху, оголив тощий живот, и прихлопывая по нему, как по бубну, ладонями,
Он летел по кругу и тараторил:
Давай, скоморох, чеши пятки,
заработай на горох, на заплатки!
И - эх!
Он резко остановился, и пошёл медленно по кругу в обратную сторону, заглядывая в глаза стоявшим вокруг. Он шёл, смешно подпрыгивая, как журавль, взбрыкивал, постукивал ладошкой о ладошку и зловещим шёпотом выводил речитативом, всё ускоряя и ускоряя:
– Эгей! Скоморохи!
Морды ряженые!
Вы по ямам ешё не рассажены?!
Ну так - дуй в рожки!
Колоти в бубны!
– С потрохами-то пирожки.
– А глас-то - трууубный...
Голубой трубач,
да зеленый трубач!
Нам - что черный палач,
что - красный палач.
Веселись - пока жив!
Ходи - прямо!
Будут в спину ножи,
насидимся в ямах.
Не боись!
Гуляй - сплеча!
Смотри - пока зрячий...
В пальцах тонкая свеча.
Воск - горячий.
Яшка резко остановился, ударил себя ладошками по вискам, и замолчал, исподлобья глядя на Лукомора.
– Всыпать бы тебе за такую скоморошину. Или казнить сразу, - покачал головой Лукомор.
– Ладно, живи, что с тебя, дурака, возьмёшь?
– Это верно, - согласился дерзкий Яшка.
– Взять с меня нечего. Скоморох всё, что найдёт, сам отдаст.
– А говоришь, что не дурак!
– заржал Малюта.
Следом за ним с готовностью засмеялись и другие стражники.
– Дурак, не дурак, это как посмотреть, - возразил Яшка.
– Я как тот Ванька, который кольцо отыскал...
– Какое кольцо?
– спросил Лукомор.
– Вы что же, про Ваньку-пастуха, который царское кольцо отыскал, ничего не знаете?!
– удивился скоморох.
– Не знаем, - отозвались все.
– Тогда слушайте...
И Яшка скоморох рассказал...
Глава десятая
Сказка про то, как Ванька Пастух царское кольцо отыскал.
Жил-был Царь Денис, который леденцы да ириски грыз. Так сладкое любил, страсть! Всё время что-то сосёт, грызёт, чем-то чавкает. Ничего, кроме сладкого, никогда в рот не берёт. Ни кашу, ни картошку, ни суп с клёцками, ни пышки, ни лепёшки, ничего не ест, только сладости.
На кухне царской триста поваров день и ночь пирожные пекут, варенья, да пастилу и зефир варят, желе остужают, муссы сбивают.
В гости к Царю Денису никто из заморских гостей не ездит. Боятся. Не потому боятся, что Царь Денис такой злой, а потому боятся, что вокруг дворца и в самом дворце осы и пчёлы тучами летают. Так что гости иноземные к Царю Денису приезжают зимой, когда пчёлы и осы в ульях и в гнёздах спят.
А для царства-государства Царя Дениса зимой самые трудные времена наступают. Весь мёд и всё варенье Царь Денис ещё осенью съедает. Потом съедает все фрукты, ягоды, а потом и мучное: пирожные, и всё такое, потом весь сахар.