Сердца первое волнение
Шрифт:
Все посмотрели на Борового. Он говорил мужественно, открыто, и невольно думалось: да, такой человек никогда не сделает гадости!
И тут послышался внятный, четкий голос Веры Сосенковой:
— Погодите… —
Эльвира побледнела.
— Боже мой! — Она закрыла лицо руками.
Дусю Голоручкину всю затрясло. Она не спускала глаз с Машковской.
— Ладно, разберем, — сказал Димка. — Слушайте вы, девицы-красавицы, зачем вы ей про папу с мамой? Там — целая драма. Я знаю, я давно знал. И — молчал. Она уже успокаиваться начала. Зачем же вы?.. «Второгодница, второгодница!» Обрадовались? А не знаете, как это больно и… это самое… вообще тяжело? Я — второгодник, я знаю… «Эльвирочка»… Эх, ты завистница! А вы — подпевалы безголосые.
Эльвира обвела всех взглядом, просящим сочувствия, помощи. Но подруги молчали, и это было — почувствовала она — молчание перед наступлением.
— Действительно… Хороши мы, нечего сказать, — проговорил кто-то. — Как стадо…
Алексей Кириллович выступил вперед.
— Дуся
— Да еще затравленная! — вставил словцо Димка.
— …Но, заглушая все тоскливые думы, — продолжал Алексей Кириллович, — она выполняла ваши поручения. Разве это не говорит о ее чувстве ответственности перед коллективом?
— Говори, безобразница несчастная! — вдруг набросилась Дуся Голоручкина на Эльвиру, — зачем облила чернилами ее тетрадь? Молчишь? Зачем нас против нее подбивала? Дайте я ей до личика доберусь!
— Этого не надо, — остановил ее Алексей Кириллович. — А вот вернуть Галю — надо. Давайте подумаем, как это сделать…