Сердца Пустыни

Дита

Встревоженная Домини попыталась было расспросить мать, но леди Айиша молчала почти всю дорогу, лишь когда они достигли большого шатра с голубой полосой по навершию, она взглянула на испуганную дочь.

– Не говори ничего, дитя моё. Позволь говорить мне. Что бы ни случилось, тверди лишь одно-что ты-законная супруга этого мальчика.

Они вошли в шатер. Стойкий запах крови и травяных отваров ударил в ноздри, перешибая дыхание. Неподвижно простертый на ложе Антеони казался вырезанной из мрамора скульптурой, которой неведомый мастер придал совершенные формы. Нижняя часть его тела была прикрыта тонким покрывалом, старый лекарь, наклонившись, накладывал

мазь на глубокие рубцы. По другую сторону на богато украшенной скамеечке сидел седовласый красивый мужчина с большими темными глазами. Свет масляной лампы бросал блики на его чеканные черты, в которых угадывалось большое сходство с сыном. Домини крепче сжала руку матери, когда этот блистательный пожилой джентльмен повернул голову в её сторону. Ей показалось, глаза его вспыхнули. Он подался вперед, пораженно всматриваясь в лицо Домини.

Леди Айиша коснулась пальцами груди и лба, отдав супругу положенное приветствие. Говорила она на том наречии, что использовали эти люди. С каждым словом Домини замечала, как все больше проявляется потрясение на лице шейха Вариса. Он что-то произнес, сделав приглашающий жест. Леди Айиша подошла к нему и преклонила колени, потянув за собой Домини.

– Супруг мой, - произнесла она по-английски, - позволь представить тебе мою дочь Домини.

Шейх вздрогнул, всматриваясь в черты молодой женщины, затем перевел взгляд на жену.

– Да, несомненно, это твоё дитя, Айиша, - произнес он так же на английском с легким акцентом. –Она столь же несравненна в красоте, как и её мать. Но что делает она здесь с тобой? В палатке у мужчины?

– Это мой муж, - сказала Домини, внутренне затрепетав от этой лжи, а возможно, и он осознания того, какую теплоту вызвало в ней это звание, присвоенное ею. –Он пострадал, спасая меня из рук…

Пальцы матери стиснули её руку. Домини смолкла. Теперь заговорила Айиша. Говорила она по-арабски уже, видимо, излагая историю, в какой-то миг в её голосе прозвучал вызов. Но Домини не слышала уже. Выпустив руку матери, она подошла к Антеони, который, видимо, снова впал в забытье, и присела у его изголовья, перебирая темные волосы.

И опять её посетила далекая боль, вернее, отголосок её, гнездившийся в сердце. Так же вот она сидит и меняет повязки на пылающем лбу Шин. Жар сжигает стройное тело девушки, её не спасти. И от осознания этого делается ещё страшнее. Неужто Господь наказал их за их общий тайный грех? Неужто столь жестоким должно было быть наказание? Домини плакала и молилась, а к утру, забывшись тревожным тяжелым сном, упустила момент, когда Шин перестала дышать…

– Боже милосердный, - сорвалось с её задрожавших губ, -если ты есть, Господи, то хотя бы его оставь мне! Не отнимай!

Пожилые супруги замерли, как и старый Сиддик, пораженные этим стоном нечеловеческой боли и отчаяния. На глазах у шейха Вариса выступили слезы, видимо, тронула его столь глубокая преданность. Он взял руки леди Айиши в свои.

– Попросим Аллаха Всевышнего не разлучать эти два сердца, - тихо произнес старик. И его супруга со слезами прижала его ладони к губам. Потом они стали тихо молиться. А Домини, ничего не видя и не слыша, склонилась над Антеони.

– Постели мне подле него, - попросила она Сиддика. – Я буду смотреть за ним.

Лекарь поклонился и пятясь, вышел из шатра. Вималь поспешила за ним и вскоре явилась, неся две свернутые чистые постели. На вопросительный взгляд Домини она пожала плечами.

– Помогать госпожа, - на ломанном английском объяснила она вторую постель.

К

вечеру третьего дня стало ясно, что кризис миновал. Воспаление почти прошло и жар спал, но Антеони все не просыпался. Вималь ушла за водой к озеру, Сиддик тоже куда-то отлучился. С Домини осталась только леди Айиша. Тихо беседуя, как-то они сошли на тему жизни Домини. Не в силах больше держать в себе боль и отчаянный, рвущий душу страх, молодая женщина рассказала матери о том, как тяжело жилось ей с отцом, как в надежде изменить беспросветное существование, она вышла замуж за Тиррелла, и как жестоко ошиблась в своих надеждах. Айиша плакала от сочувствия к дочери, так страшно и фактически один в один повторившей её собственную судьбу. Потом Домини рассказала ей про монастырь и Шин. Это потребовало всей её выдержки и мужества, но к её удивлению леди Айишу не особенно смутила связь дочери с девушкой. Она пожала плечами.

– Здесь это часто случается в гаремах, - спокойно сказала она, гладя дочь по склоненной голове. –Это не поощряется, но и не осуждается сурово.

Покрасневшая до ушей Домини свернулась калачиком, положив голову на колени матери. Так ей было удобнее говорить, не видя лица леди Айиши. И она поведала о том, как умерла Шин, и как узнав о гибели Тиррелла, она решилась покинуть монастырь. Вступив в наследство, она прибыла в эти жаркие земли и нашла здесь Бориса. И снова она оказалась обманута в своих мечтах и ожиданиях, брошена, как бывала брошена всегда. И она решила уйти в пустыню, позволить солнцу выжечь из сердца ту чудовищную боль и тоску по любви, что гнездилась в её сердце. И как её нашел Фердинанд, ослепшую, оглохшую от отчаяния и тоски, утратившую желание жить.

– И он нашел и забрал тебя, как меня когда-то забрал Варис, - тихо произнесла леди Айиша, перебирая шелковистые волосы дочери. –Фердинанд ниспослан тебе Богом, дочь моя. Это вне всяких сомнений твой мужчина. Держись его и будешь счастлива всегда.

– Он сражался за меня, пустыню прошел за меня, страдал за меня. Мама, есть ли ещё подобные ему мужчина на свете? Но что, если страдания убили его любовь ко мне?

– Глупости, девочка, - улыбнулась Айиша, - когда мужчина любит так, как любит Фердинанд, никакие муки и страдания не вытравят из его сердца этой любви.

Снаружи донеслись крики и радостный вой женщин. Айиша вскрикнула, попытавшись вскочить, и кстати пришлась помощь Домини, чтобы помочь ей добраться до выхода.

Вималь едва не сбила их с ног, что-то радостно вереща. Но женщины уже и сами увидели кавалькаду всадников, едущую к шатру повелителя этой земли.

– Язид, сын мой!- выдохнула Айиша и протянула руки к высокому всаднику, за чьей спиной сидела небольшая фигурка. Принц молнией слетел с коня и бросился к матери, опустившись на колени у её ног. К удивлению Домини даже ожидавший чуть поодаль шейх Варис не выразил никакого неодобрения, напротив, весьма благосклонно смотрел на сына, когда тот, поприветствовав мать, подошел к нему.

– Не смотри так, дочка, - радостно рассмеялась Айиша, - здесь говорят «Рай лежит под ногами матери» и сын мать приветствует прежде отца, возвращаясь из любой поездки. Но кто эта девушка, одетая как юноша?

– Это моя подруга Амонет, - твердо сказала Домини, протягивая руку и помогая девушке спрыгнуть с лошади. Амонет потерла седалище и поморщилась.

– Как дядя Фердинанд?- первым делом спросила она.

– С ним всё будет хорошо, - успокоила Домини. Амонет, познакомься, это моя мать, леди Айиша. Ты слышала о ней как о леди Энфилден.