Сердца Пустыни
Шрифт:
– Европейка?- с жадностью спросила она по-английски, приподнявшись на своих подушках.
– Англичанка, - сказала Домини, глядя на расплывчатые очертания фигуры, окутанной шелками.
– Подойди!
Она шагнула к фигуре, в душе уже смирившись с возможным унижением. Ей от чего-то было до странного спокойно, хотя сердце колотилось как бешеное. Она была словно в оке бури.
– Как тебя зовут, дитя?- спросила женщина, потянувшись к масляной лампе. Вималь с почтительным поклоном вызвалась разжечь её, что было встречено благосклонным кивком.
– Домини Энфилден, - сказала Домини.
Женщина в сумраке
– Как… Боже… мой Боже!- хозяйка шатра застонала, потянувшись к испуганной, растерянной Домини, касаясь её лица, рук. Домини увидела её теперь в свете лампы и вздрогнула, сердце её бешено забилось.
– Кто вы?- спросила она, задрожав всем телом. –Ради всего святого, прошу вас, скажите!
Рука пожилой женщины скользнула по её руке, отодвигая рукав галабии, коснувшись медного браслета. Жалобный вскрик сорвался с губ бедняжки и она обхватила Домини своими слабыми руками.
– Доми, девочка, девочка, доченька… прости… прости…
Ошеломленная Домини на грани обморока уронила голову на плечо женщине, чье лицо было состаренной копией её собственного лица.
– Моё терпение иссякло, когда твой отец отобрал тебя и передал под надзор кормилицы, - тихо говорила бывшая леди Энфилден, а ныне Айиша главная супруга шефха Вариса и мать его единственного сына Язида. –Он не позволял видеть тебя даже по выходным. Когда меня отдали за него, я надеялась, что сумею перебороть его угрюмость и жестокость, о которых была столько наслышана. Но увы, это оказалось неподвластно мне. Я лишилась самого драгоценного своего сокровища-тебя. Но это же и сделало меня сильнее. Ты помнишь нашу последнюю встречу, дочь моя? Я надела тебе на ручку этот браслет…
Слезы снова полились из глаз госпожи Айиши.
– Мне удалось случайно узнать из разговора слуг, что первая супруга Лоуэлла обокрала его и сбежала с его же собственным дворецким в Америку. С тех пор его ненависть и недоверие к женщинам стали притчей во языцех. Увы, твой отец так же оказался в той комнате и узнал, что его постыдная тайна известна мне. Но в тот вечер были приглашены высшие чины и многие известные люди из правительства, и при них он не смел проявить свой бешеный нрав, а лишь выкручивал мне руки и бил, когда ему удавалось застать меня в алькове или одной из пустых комнат. Одним из его гостей был шейх Язид, знатный правитель, дружба с которым была очень политически выгодна Англии. Его сопровождал старший сын, Варис…
Она опустила голову, не глядя на Домини, которая лишь прижимала ладони к мокрым от слез щекам. Видимо, воспоминания накрыли её с головой, потому что не сразу она смогла продолжить. Налив подслащенной воды из серебряного кувшина в два принесенных серебряные фиала, женщина опустошила свой. Домини не притронулась к своему.
– Варис увидел меня, когда я стояла на балконе, пытаясь совладать с желанием броситься вниз. Он окликнул меня и подошел. И когда он спросил, может ли помочь мне, решение уже созрело в моем сердце. Я не могла оставаться в проклятом Энфилдене. Я знала, Лоуэлл не оставит меня в живых, поскольку его тайна стала мне известна. Принц Варис был молод и прекрасен собой, и мои боль и отчаяние вызвали в его сердце самые рыцарские чувства. Он потихоньку помог мне
Утром вернулся Варис и привел с собой худую берберку. То оказалась распорядительница гарема. Переодев меня в наряды одной из жен шейха Язида и вымазав лицо слабым раствором хны, чтобы придать ему желтоватый оттенок, меня вывезли вместе с остальным гаремом. Единственное, что заставляло мое сердце разрываться от тоски и боли это мысль о том, что ты, моя малышка, моё сокровище, остаешься с этим негодяем. Долгие годы я порывалась вернуться, но ужас перед Лоуэллом удерживал от этого шага. Я приняла магометанскую веру и вышла замуж за моего спасителя и защитника. Варис был хорошим человеком, добрым и мягким, ни разу он не поднял на меня руку, ни разу не причинил боли. Лишь одного я не могла простить ему – того, что взял он выкуп за боль и смерть моей дочери Амины. Тогда я и поклялась, что прощу лишь если какое-нибудь чудо вернет мне тебя. Тогда я не верила в это…
– Мама, Боже мой, мама, - Домини обняла женщину, спрятав мокрое от слез лицо на её коленях и чувствуя ласковую руку на своем затылке. Она чувствовала непередаваемое блаженство, лежа у ног матери. Мать! Её родная мать!
– Мама, милая, родная моя мама, - шептала она, задыхаясь от слез. И это слово, слетавшее с её уст было так сладко произносить.
– Теперь я никуда не отпущу тебя, доченька, - обняла её старая женщина. –Никому не позволю причинить тебе боль. Прости меня, родная моя, что оставила тебя у твоего отца, не попыталась хотя бы выкрасть.
– Что суждено было, мама, - грустно улыбнулась Домини. –Видно, Господь вел меня к тебе окольными путями.
Она поцеловала руки матери и прижала их к своему лицу.
– Мне надо идти, мама, надо узнать, что с Фердинандом, хорошо ли его обиходили.
– Фердинанд?- женщина чуть вздрогнула. –Какой Фердинанд?
– Фердинанд Антеони, мама, - Домини сжала руки матери в своих, - мой друг и… и я люблю его.
Она поразилась тому, как побелело лицо женщины.
– Фердинанд, - прошептала леди Айиша, глядя сквозь дочь. –Боже, неисповедимы пути твои. Этот юноша здесь! Но что с ним?
– Он пытался спасти меня из рук похитившего меня человека, - сказала Домини, опустив голову. –Его подвергли жестокой пытке и лишь благодаря Язиду и Вималь нам удалось спастись.
– Помоги мне встать, дочка, - решительно произнесла женщина. –Я должна убедиться, что прием ему оказали достойный. Но поистине, это судьба, что Фердинанд Антеони был единственным помимо моего сына, кто вступился за честь обеих моих дочерей. Бедняжка моя Амина погибла, но ты жива и по воле Всевышнего тут, со мной.
Набросив на лицо тонкую белую вуаль, пожилая леди медленно шла, опираясь на руки дочери и служанки. Жестом она подозвала какого-то юношу и он почтительно склонился перед ней. Она что-то спросила и парень ответит. Леди Айиша посмотрела на Домини, которая жадно вслушивалась в звуки чужой речи, пытаясь понять хоть что-то.
– Он говорит, белого чужеземца поместили в шатер Сиддика, под его присмотр, но сейчас там пребывает мой супруг, шейх Варис. Поспешим же, дочь моя, может статься, это не к добру.