Сердца Пустыни

Дита

– Дядя Фердинанд, ты не узнал меня? Это же я, Амонет!

Антеони прищурился, пытаясь рассмотреть её лицо.

– Амонет, - наконец улыбнулся он, - ты так изменилась, дитя, куда делась та малютка со смешными косичками, что дразнила меня с большой орешины? Лишь глаза остались прежними.

Девушка рассмеялась, гладя его по волосам.

– Она выросла, дядя Фердинанд. И удрала из дому при первой же возможности. Но вы, как вы оказались здесь, и что случилось с вами? Вы не представите мне своего друга? А то он так и молчит всё время и смотрит на меня.

Антеони тихо рассмеялся, сжав

маленькую руку прекрасной летчицы.

– Всё так же остра на язык. Вот, Язид, друг мой, познакомься, это дочь моего старого друга, Роберта Эдди. В ней течет пополам кровь египетских королей, потомков Птолемея и Клеопатры, и кровь военачальников Англии и Шотландии.

– Судя по тому, что я вижу, - сказал Язид, неотрывно глядя на тоненькую фигурку, - эта госпожа словно порох пополам с перцем. Но раз она-дочь твоего друга, для меня этого достаточно, чтобы сделать её особу неприкосновенной.

Амонет рассмеялась.

– Твой друг весьма учтив, - заметила она, глядя на Язида не без тайного восхищения. –Но думаю, что я сама смогу постоять за себя… если в том воспоследует надобность.

А принц не мог уже оторвать жадного взора от её изящных черт, от пышной гривы медово-золотых волос, от нежного полного рта. Её персиковой коже не нужны были притирания и различные хитрости, коими пользовались все женщины, а глаза, похожие на пару сапфиров, смотрели открыто и доверчиво.

– Вижу, ты тоже очарован Амонет, - улыбнулся Антеони. –Даже будучи ребенком она покоряла сердца, что говорить теперь о юной леди. Амонет, позволь представить тебе моего друга, принца Язида бен Вариса. Это мой близкий друг и названный брат.

– Амонет-странное языческое имя, - сказал Язид, осторожно касаясь кончиками пальцев протянутой руки девушки. Она улыбнулась задорной и какой-то детской улыбкой.

– Мой отец был влюблен в культуру и прошлое Египта. Мои старшие братья носят имена Рамзес и Эхнатон, а сестру зовут Клеопатра. Что до моего имени, то оно мне нравится.

– Вы голодны?- спросил Язид, присаживаясь у костра и помешивая варево в котелке.

– Немного, - кивнула Амонет.
– В моем самолете есть запас пищи и воды, но боюсь не слишком целесообразно сейчас идти во тьму. Мы вполне можем забрать всё это завтра.

– Вполне, - кивнул Язид, наливая в чашку бульон с кусочками нарезанного мяса, и передавая девушке. Чуть поколебавшись, она приняла чашку и стала пить, ловко прихватывая кусочки мяса губами и кончиком язычка.

– Но что вы делаете здесь вдвоем и что случилось с тобой, дядя Фердинанд?- спросила она, доев суп и вернув чашку Язиду. Антеони вздохнул.

– Брат, не расскажешь ли ты нашей гостье, что привело нас сюда? Боюсь, у меня зарываются глаза.

– Поспи, - принц сорвал с себя плащ и укрыл Антеони. Затем подкинул пару обломков в костер. Пламя осветило бледное, осунувшееся лицо графа, при виде которого у Язида сжалось сердце.

Некоторое время он сидел молча, как и Амонет. Через пламя они иногда бросали украдкой взгляды друг на друга. Но оба были слишком смущены, оставшись по сути дела наедине. Принц с трудом подбирал слова, эта женщина была слишком необычной, неуместной здесь. Но он ине мог не признать, что даже покойная Амина не могла бы соперничать

красотой с этой европейской леди. Впрочем, не совсем европейской, кажется, Антеони сказал что-то насчет того, что её мать-египтянка.

– Вы давно летаете?- спросил он, сам не зная, почему. Меньше всего его сейчас волновали её летные данные. Но она с радостью ухватилась за предложенную нить разговора.

– Нет, не очень. Всего пару месяцев. Я получила лицензию год назад и почти сразу угробила папин самолет. Но мне так хотелось отыскать Проклятый город Ирем!

– Ирем Многоколонный?- с удивлением взглянул на неё Язид. Амонет кивнула.

– Да, это моя мечта с тех пор, как я прочитала о нем в книге старинных легенд. Я бы хотела увидеть это место, пролететь над ним, сделать фото. А потом спуститься и обойти каждый уголок.

– Боюсь, Ирем – всего лишь старинная легенда, - улыбнулся Язид, позабавленный её горячностью и страстью. –Я знаю эти пески, город есть к северу отсюда, от него остался лишь акрополь, да несколько разбитых арок. Люди туда не ходят, боятся призраков и демонов-нетопырей. Но я любил там бывать ещё мальчишкой.

Они болтали обо всем на свете, сам того не замечая, Язид рассказал этой невероятной девушке о цели их путешествия. Нахмурив тонкие брови, она подперла кулачком подбородок.

– Похитить женщину-как это низко!- наконец покачала она головой. –Я слышала историю об одной похищенной женщине, которая сама пожелала своего плена, но по-моему это скорее исключение из правил.

– Что за история?- с любопытством уставился на неё принц. Амонет вздохнула.

– Это история одной дамы по-имени Эрика Энфилден, - сказала она. –Я слышала её от старого отцова друга, который весьма осудил эту даму. А я считаю, что её поступок был прекрасен!

Язид едва смог заставить себя вздохнуть. Руки у него дрожали.

– И что же такого сделала эта дама, что так восхитила вас?- тихо спросил он.

– Она просто поддалась желанию своего сердца, - Амонет сверкнула синими очами, гордо тряхнув головкой, - она оставила человека, которому её по сути дела продали, чтобы устроить политический брак. Она отдала своё сердце другому, тому, кто полюбил её, а не её деньги и связи.

– Который позже взял себе ещё трех жен, - глухо продолжал Язид, оборвав девушку на полуслове, - который хотя и любил свою главную супругу, всё же не стал мстить за рожденное ею дитя, предпочтя мести доковор.

– Вы говорите так, словно знаете леди Энфилден, - удивленно произнесла Амонет.

– Ещё бы мне не знать её, - дрожь в голосе принца выдала его волнение и боль, - ведь эта женщина-моя родная мать.

Светало, когда принц, сраженный доводами прекрасной собеседницы, всё же позволил себе немного прикорнуть. Амонет оказалась сведуща в медицине и травмах, вдобавок у неё нашлись при себе таблетки амидопирина. Две она заставила Антеони выпить ещё ночью, разбудив его, ещё две приберегла на следующий раз. Девушка подкинула оставшиеся прутья в костер и устремила взор в медленно светлеющее небо. Она не могла признаться даже самой себе, какое сильное впечатление на неё произвел принц Язид, так же, как и его слова относительно леди Энфилден.