Сердце Ангела
Шрифт:
Мы нашли себе места рядом с центральным проходом. За ало-золотым занавесом негромко вздыхал орган. Партер и балкон были забиты до отказа. Я был единственный белый во всем зале, но никто, кроме меня, как будто не заметил этого.
— Это что за разновидность? — спросил я, подразумевая данное религиозное течение.
— Тот же баптизм, только с претензиями. — Епифания сложила на коленях обтянутые перчатками ладошки. — Церковь преподобного Лава. Только не говори, что ты про нее не слышал.
Мне оставалось только сознаться в моем невежестве.
— Так вот, у него лимузин
Свет в зале погас, орган зазвучал громче, и занавес открылся, явив нашим глазам хор из ста человек в белом, построенных в форме креста. Прихожане поднялись и запели «Иисус был рыбаком». Я стал хлопать в ладоши вместе с остальными, с улыбкой глядя на Епифанию, наблюдавшую за церемонией со строгой отстраненностью правоверного, попавшего к язычникам.
Музыка взлетела до крещендо, и на сцене появился шоколадный человечек, облаченный в белый атлас. Ручки его были унизаны алмазными перстнями. Хор, по-военному маршируя, с безупречной точностью перестроился вокруг него, и крест превратился в белые лучи, расходящиеся от взошедшей луны.
Я перехватил взгляд Епифании и одними губами спросил ее:
— Это Лав?
Она кивнула.
— Братья и сестры, прошу вас, садитесь, — пронзительно возгласил преподобный Лав смешным тоненьким голоском мультяшного персонажа. — Братья и сестры, приветствую вас в Новом Храме Надежды. Сердце мое радуется вашим голосам. Вы знаете, что сегодня — не просто обычная наша встреча. Сегодня нас почтил своим присутствием человек святой жизни, прославленный Эль Сифр. Эль Сифр придерживается иной веры, но я глубоко уважаю его, ибо мудрость его велика и он многому может научить нас. Выслушаем же с вниманием и с пользою для души слова нашего досточтимого гостя.
Преподобный Лав обернулся к кулисам и раскинул руки. Хор грянул припев из гимна «Восходит новый день». Под рукоплескания прихожан на сцену вихрем вылетел Луис Цифер.
Я рылся в дипломате в поисках моего бинокля с десятикратным увеличением. Тюрбан, расшитый балахон — может, это и правда другой человек? Я навел фокус и увидел все то же лицо.
— То мавр, его узнал я горны, — шепнул я, наклонившись к Епифании.
— Что?
— Это Шекспир.
Епифания взглянула на меня с недоумением. Эль Сифр обратился к слушателям с затейливым восточным приветствием.
— Да пребудет с вами всяческое благополучие, — сказал он с низким поклоном. — Не сказано ли, что райские врата открыты для любого, кто дерзнет войти?
— Аминь, аминь, — отозвалось несколько голосов из зала.
— Разве кроткие наследуют землю? Ложь! Сильные наследуют ее. Разве не это видим мы каждый день? Разве лев не пожирает агнца; разве сокол не упивается воробьиной кровью? Отрицающий это отрицает порядок Вселенной.
— Верно! Верно! — горячо отозвался голос с балкона.
— Нагорная проповедь наизнанку, — язвительно шепнула моя спутница.
Цифер шагал взад-вперед по авансцене. Руки его были сложены, точно в мольбе, но в глазах горела неистовая ярость.
— Повозкой правит рука, сжимающая хлыст. Наездника не жалят острия шпор. В нашей жизни сила — вопрос воли. Так
На каждую его фразу паства отвечала рукоплесканиями и сочувственными выкриками. Люди повторяли его слова, как на уроке Закона Божьего:
— Волками… волками…
— Оглянитесь. Посмотрите на улицы, на толпы, их наполняющие. Разве не сильный правит в этом мире?
— Сильный! Сильный!
— А робкий? Робкий в молчании несет свой крест.
— Аминь! Воистину так!
— Мир — пустыня. Лишь сильный выживет в ней.
— Аминь! Только сильный…
— Так не будьте же агнцами. Будьте львами, будьте волками! Пусть других ведут на заклание! Не сбивайтесь в трусливое стадо. Закалите сердца в дерзких деяниях. Если лишь одному суждено победить, то пусть это будешь ты!
— Лишь одному… в дерзких деяниях… львами…
Они ели у него с ладони. Он кружил по сцене, как дервиш, одежды его раздувались, певучий голос околдовывал паству.
— Будьте сильны. Не знайте страха. Знайте жажду боя и мудрость отступления. Если представится случай, хватайте его, как лев хватает добычу. Зубами вырвите победу из поражения, вырвите и упейтесь ею. Страшней человека нету зверя на земле. Так чего вам бояться?
Он радел и проповедовал, он выкрикивал злые слова о силе и власти. И стадо его ревело безумную литанию. Даже певчие в хоре кричали и в ярости потрясали кулаками.
Я впал в какое-то оцепенение и уже не вслушивался в слова, как вдруг мой клиент сказал нечто, что заставило меня вздрогнуть.
— Если глаз твой соблазняет тебя, вырви его. — Мне показалось, что Эль Сифр смотрит прямо на меня. — Цитата хороша, но я бы добавил еще: если глаз ближнего твоего соблазняет [49] тебя, вырви его. Выцарапай! Выбей! Око за око!
Слова его пронзили меня насквозь. Я подался вперед, ловя каждый звук.
— Подставь другую щеку? Вздор! Не дай себя ударить. Если ближний твой имеет зло на тебя в сердце своем — вырежь у него сердце. Не будь жертвой. Ударь первым! Если глаз его злоумышляет против тебя — ослепи его, если сердце — то вырви сердце. Если любой член его злоумышляет против тебя — отсеки его и воткни ему в глотку.
49
Игра слов. В английском варианте в этой евангельской цитате употреблен глагол to offend — оскорблять, обижать.
Голос его перекрывал рев стада. Я сидел, не чувствуя своего тела, не в силах пошевелиться. Что же это? С ума я схожу или действительно Цифер описал сейчас все три убийства?
Наконец Эль Сифр победно воздел руки.
— Будьте сильны, — прокричал он. — Поклянитесь мне!
Зал бесновался.
— Клянемся! Клянемся!
Хор снова перестроился и грянул бравурную аранжировку гимна «Сильна десница Господня». Эль Сифр исчез за кулисами.
Я схватил Епифанию за руку и потащил за собой. Бормоча извинения, я пробился сквозь толпу в проходе, мы пробежали через фойе и оказались на улице.