Сердце ангела
Шрифт:
— Не стану скрывать, я с успехом выкручивалась из более серьезных ситуаций. — Вита надменно задрала нос. — На весеннем показе в Риме мне пришлось демонстрировать туалеты заболевшей Синди. Кое-как второпях корсаж тяжелого бархатного платья зашили сзади. Но Элиза наступила на мой подол, нитки лопнули…
— И? — насторожился герцог, боявшийся с пеленок всякого публичного конфуза.
— Нет, мне не пришлось остаться голышом. Я подхватила верхнюю юбку и живо накинула её на плечи, изображая плащ. Все решили, что такова задумка модельера и объявили этот фасон гвоздем сезона.
— Восхитительно! Надо вписать этот пример в кодекс придворных фрейлин. — Элоиз снова рассмеялся,
В этот день они ужинали вдвоем при свечах, в лучшем ресторане города. Рисконти оплатил все помещение и можно было не опасаться посторонних глаз. За дверьми ресторана остались охранники, у пышно украшенного цветами столика ждал гостей сам шеф-повар. В канделябре горело семь свечей.
Вита порадовалась, что изысканно одетый герцог не догадается о происхождении её вечернего туалета. Поскольку в рюкзачке Виты не было ничего, что могло бы хоть как-то соответствовать ситуации, ей пришлось зайти в ближайший от гостиницы магазинчик и приобрести нечто длинное, шелковистое, чудесного серого цвета. Кроме цвета и фактуры иных достоинств у пеньюара не было. Задумчиво покрутившись перед зеркалом, Вита в момент отрезала кружевной ворот маникюрными ножницами и прихватила спустившуюся с плеч ткань крупной булавкой, в которую воткнула букетик цикламенов. «Да простит меня маэстро Лагерфельд, но этот шедевр я выдам за творение его рук.»
— Сегодня я ужинаю с самой прекрасной девушкой. — Элоиз остолбенел, рассматривая Виту. — Волшебный наряд, достойный быть описанным в дворцовых летописях. А это даже украшает вас. — Он показал глазами на обнаженное плечо Виты, где в результате падения в самолете лиловел круглый синяк. Впрочем, вас невозможно испортить или сделать ещё прекрасней. — Он обиженно надулся. — Я не могу придумать, как покорить ваше сердце.
— Смейтесь! — Живо посоветовала Вита. — Мне нравится ваш смех. Но, к сожалению, он не входит в обязанности монарха.
— Так же, как вот это. — Жестом подозвав игравшего на возвышении музыканта, Элоиз взял у него скрипку. Встав перед Витой, он исполнил несколько виртуозных пассажей и опустил смычок.
— «Венгерская рапсодия» Листа, — узнала Вита и захлопала в ладоши. Очень здорово. А я пять лет бренчала на фортепиано, но так и не могу сыграть что-нибудь целиком. Любимые кусочки, обрывки, отдельные темы…
— Я тоже! — Обрадовался Элоиз. — Везде, чем бы ни занимался, я выбирал лакомые кусочки, как изюминки из булки… Ненавижу в себе поверхностность.
— Поэтому изо всех сил стараетесь быть пунктуальным и основательным?
— Изо всех сил! Не поверите, — иногда скулы сводит от своих собственных речей, как от недозрелого крыжовника. Тоска!
— Но даже великим актерам приходится играть иногда довольно непривлекательных персонажей. Мало того, они даже умудряются затмить положительных героев… Вы просто играйте роль, не забывая тихонько хихикать над собой.
— Верно, это помогает. Иногда у меня здорово получается! Вот недавно, во время церемониала вручения орденов, я выступил с такой патриотической речью! Смотрю, у стариков-придворных слезы на глазах и чуть не сорвался ну, просто задыхался от хохота. Но выдержал, только потом мышцы вот тут тянули. — Он провел рукой от подбородка к шее.
Вита заметила, что овал лица герцога мягкий, женственный, но губы отличаются твердостью и четкостью линий. Породистая тонкость сухих черт, крупного тонкого носа, суровая складка между бровями, а в голубых глазах веселые искорки. Задиристый мальчишка постоянно боролся с чопорным наследником династии и часто побеждал. Как это нравилось Вите!
— Не надо бояться быть смешным,
— Точно! Вы единственная, Вита, кому удается сделать это. Вы не на подиуме — вы над ним, над всеми этими от-кутюр и прет-а-порте. Вы играете с понятиями, священными для обывателя, как веселый ребенок с дорогой игрушкой… Вита… Я сочту свою жизнь неудавшейся, если вы откажете нанести мне визит.
— Визит? Я завтра улетаю.
— Вы не поняли. Я буду ждать вас в своем замке. После того, как мои родители погибли в автомобильной катастрофе, я являюсь единственным наследником престола. Сейчас, как известно, страной правит мой дядюшка… И не думайте, — Эдвард VII — обыкновенный, очень симпатичный старикан, обожающий крикет и серебристого пуделя, а тетя, Аспазия Эмвирская, пристально следит за всеми веяниями в мире моды, одевается только у Живанши, и просто обожает вас. — Элоиз встряхнул головой, словно отгоняя непосредственного мальчишку, все время побеждавшего чопорного герцога. Ваш визит станет событием для всех членов королевской семьи. В любой момент ночи и дня вы — желанная гостья в моем доме.
… Вита прибыла в резиденцию Де Сильва Рисконти через месяц. Стоял конец октября, в залах дворца гуляли сквозняки, Хью преувеличенно прихрамывал, жалуясь на радикулит, и все время называл королевство «карликовым».
Вита недоумевала, какое значение имеют размеры территории страны, если замок и парк почти в точности повторяют Версаль. А Элоиз — самый очаровательный и серьезный мужчина из всех, кто попадался на её пути.
Возвращаясь мысленно к их первой встрече, Вита находила все больше и больше милых пустячков, значительных деталей, свидетельствовавших в пользу герцога. Он выследил её и приложил все усилия, чтобы знакомство состоялось. Он завалил её цветами и сделал вид, что не заметил преобразившегося в вечернее платье пеньюара. Он тщательно изучил её родословную и даже видеозаписи показов с её участием. Господи, до чего же основателен и мил этот будущий король!
Оставив Хью в обществе тети, Элоиз повел гостью в свой кабинет. Торжественно распахнул тяжелую резную дверь и отступил, пропуская Виту вперед. На покрытой золотистым штофом стене красовался огромный, поистине королевский портрет — Виталия в платье из жесткой черной парчи возвышалась во весь рост, прижимая к груди ветку белых лилий. В её высоко поднятых волосах сверкала бриллиантовая диадема.
— Ваше высочество наградило меня знаком отличия — такого украшения в моей сокровищнице нет. Но я узнаю это платье! То самое, из коллекции Лагерфельда!
— Художник рисовал с фотопортрета на обложке журнала и выполнил все очень точно… — Элоиз смущенно улыбнулся. — Это не тот случай, когда мне хотелось бы поручить работу какому-нибудь современному Модильяни. Вот только с цветами я допустил вольность — ведь всем известно, что вы предпочитаете цикламены.
Вита покачала головой, собираясь заявить, что её пристрастие к драгоценностям и цикламенам — один из домыслов журналистов, не имеющим отношение к реальности. Но Рисконти взял со стола шкатулку и достал из неё сверкнувшую семиконечную звезду, точно такую, как была изображена на портрете.